Мусеиб Амиров: «Для покупки картины нужны не только деньги, но и интеллект»

— Нет. В то время я даже об этом не задумывался. Еще во время учебы в училище я до конца не знал, буду ли я в дальнейшем заниматься изобразительным искусством или пойду совершенно в другом направлении. У меня все проходило спонтанно, поэтому я не строил наполеоновских планов.

— Помню свой разговор с отцом на эту тему. Узнав о моем желании, папа стал меня отговаривать, говоря, что профессия художника отличается своей сложностью, советовал мне еще раз все взвесить и хорошо подумать, смогу ли я дойти до конца, вступив на этот сложный путь. Отец говорил, что художников много, но стать художником отважится не каждый. Помимо этого, нужно кормить семью.

— Нисколько. Это прекрасная судьба, это свобода, радость, и главное, изобразительное искусство – это не рутина. Ты никогда не знаешь, что ждет тебя впереди, просто идешь по открытому пространству в предвкушении, что будет дальше. Наша профессия лишена машинальности, обыденности и предсказуемости. Путь художника, по моему мнению, не только сложен, но и очень интересен.

— Папа покинул нас рано в возрасте 50-ти лет в 1983 году. Мне было тогда двадцать. После кончины отца я стал работать в его мастерской, практически переселился в нее. В его обители, можно сказать, келье, где он трудился долгие годы, и которая перешла ко мне. Работать в помещении, где занимался творчеством твой отец, непередаваемое чувство. Это сложно передать словами, это можно только почувствовать, попав в ситуацию, в которой оказался я. Затем я поступил в Азербайджанский государственный институт культуры и искусств на факультет живописи. Тогда мой день делился на две части: первая половина – учеба, вторая половина – работа в мастерской.

— Да. Мне нравилось писать картины ночью, когда тебя ничего не отвлекает, и ты погружаешься в процесс с головой. Мы часто собирались с ребятами. В нашу компанию входили Уджал Ахвердиев, Сенан Гурбанов, Эльнур Бабаев, Шаин Шихалиев, который сейчас проживает в Америке и другие. Мы часто собирались, общались, делились идеями и мнениями, обсуждали интересующие нас моменты и процессы, происходящие в обществе. Это было интересное время. Тогда мы работали столько, что не чувствовали границу между днем и ночью, мы словно находились в одном временном пространстве.

— Создание картины – это удивительный процесс.  Я могу несколько дней прокручивать в голове идеи, думать, размышлять, сопоставлять, анализировать, но потом я начинаю чувствовать, как внутри у меня все переворачивается, словно зарождается какая-то необъяснимая энергия, которая рвется наружу. В такие моменты ты вскакиваешь и стремишься как можно скорей оказаться перед холстом с кистью в руках. Раньше в такие моменты я писал в мастерской, а теперь на даче, где мне удобно и комфортно работать. В процессе этого рвения ты уходишь с головой в творчество. Когда тебя начинает переполнять энергия, ты понимаешь, что нужно как можно скорее выплеснуть свои мысли на холст, ведь если упустить этот момент, то он не вернется. Отмечу, конечная стадия – это  ответственный момент, требующий от художника максимальной концентрации.  Творчество требует от тебя абстрагирования от окружающего тебя мира и полного погружения в процесс творения.

— Конечно, дни, проведенные с родителями на даче, не прошли бесследно. Я всегда любил и продолжаю любить море, его магию ни с чем не сравнить. Запах нашего Каспия особенный. Гулять по берегу моря, наблюдать за полетом чаек, слушать морской прибой и смотреть, как одна волна догоняет другую – это здорово! Как хорошо, что у нас есть Каспий, находясь на берегу которого, можно подумать, помечтать, остаться наедине с самим собой, уйти от мирской суеты, погрузиться в этот удивительный мир спокойствия и ощутить величие  водной стихии. Это ощущение моря тоже оставило в моей памяти интересные воспоминания.

Помимо живописи, я занимался одним из самых красивых и зрелищных видов спорта, японской борьбой дзюдо. Дзюдо – это больше, чем борьба, это настоящее искусство, философия, мышление. Гармония интеллекта и силы в своем сочетании способствуют формированию духовной личности. Борьба формирует характер, воспитывает в парне мужчину. Занятия спортом также наложили определенный отпечаток. Постигая азы изобразительного искусства, я развивался не только духовно, но и физически, в чем мне помогли занятия этим прекрасным видом восточного единоборства.

— Акварель — это, безусловно, важный этап в творчестве любого художника. Познать, что такое акварель, цвет, сочетание, цветовая гамма – это важно. Бытует мнение, что писать акварелью сложно, но когда ты изучил технику, знаешь пропорции краски и воды, это не тяжело. Дело в том, что высыхая, акварель становится светлее. Поэтому художнику нужно правильно рассчитать пропорцию воды и получить хороший насыщенный цвет, который будет похож не на гуашь или акрил, а именно на акварель, что очень важно. В мире есть потрясающие акварелисты, которые прославились, исключительно создавая свои работы при помощи этой краски. Про них порой говорят, что они «съели» акварель, настолько хорошо они изучили ее азы и особенности. Так, что через этот этап я также прошел. Нельзя забывать про графику, обладающей своей спецификой. Думаю, вряд ли найдется художник, который никогда не держал в руке простой карандаш. Поэтому, в этом плане я не являюсь исключением, принимая во внимание тот факт, что и по сей день занимаюсь созданием графических работ.

Затем наступил другой этап – знакомство с маслом, которое требует к себе другого подхода, обладает своими особенностями, своим нравом, своими капризами. Во время работы с маслом, у художника появляется возможность делать слои, накладывать их один на другой, экспериментировать, получать новые цвета и оттенки. Сначала ты делаешь подмалевок, чтобы потом без растворителя поставить последние мазки и закончить работу. Она может не получиться. Иногда попадаешь в десятку, иногда нет. Однако, отмечу, что все приходит с годами, с опытом. С годами ты начинаешь брать с первого раза. Это результат пройденного пути, побед и промахов, взлетов и падений, успеха и разочарований. Это и отличает творческий путь художника, который никогда не бывает гладким. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Зато спустя годы, имея за плечами долгое время упорной работы, ты интуитивно подбираешь цвет, заранее предвкушая полученный результат, но, как и прежде, получаешь удовольствие от творческого процесса.

— Уголь – это один из популярных инструментов, которым пользуются многие художники. Например, можно делать эскизы на бумаге мягким карандашом. Однако, мне нравится создавать графические работы толстым углем на коричневой бумаге. Можно использовать графитный карандаш соус, черную тушь либо пастель. Интересные работы получаются при использовании смешанной техники, например, черной туши и пастели. Сегодня я использую простой карандаш для создания простых эскизов, делаю небольшие квадратики, компоную, но в большинстве случаев работаю с углем, который особенно удобен, когда перед тобой большое полотно. Стоит отметить, что уголь, как и карандаш, можно заточить и сделать острее, тоньше, если  нужно отшлифовать мелкие детали, а для больших объемов лучше использовать мягкий уголь.

— (Задумался…) Честно сказать, я даже не знаю, какой у меня стиль (смеется). Я никогда не придавал этому большое значение. Думаю, стиль сформировался в процессе работы, во время творчества. Это все приходит с годами. Я никогда не ставил перед собой задачу: найти свою руку, свой стиль, свою манеру. Художнику нужно открыться, если с годами это происходит, то его душу и сердце можно проследить на холсте. В таких случаях через руку, выступающую в роли катализатора, на полотне получаешься ты и никто другой, потому что это дело твоих рук. Вопрос заключается в способности обнажиться, снять с себя «шкуру», защитную оболочку, что сделать довольно непросто.  Конечно, как я отметил выше, все это происходит в работе. Если я скажу, что в 1987-ом году я подошел к холсту и стал усердно искать свой стиль, все время проводил в поиске, то это будет просто смешно (смеется). Выработка своего стиля происходит на подсознательном уровне, когда ты постоянно рисуешь, пишешь, рисуешь, пишешь, пробуешь что-то новое, экспериментируешь, что-то убираешь, что-то добавляешь. Одним словом, находишься в постоянном поиске, в исканиях. Затем наступает момент, когда снимаешь с себя свою шелуху в процессе творчества, и тогда остаешься ты, твои нервы, твое сердце, твоя душа, твои чувства и холст, и когда ты переносишь эту энергию через руку на полотно, изображая на нем самого себя, свой внутренний мир, свое нутро, свое «Я». Спустя время ты слышишь и читаешь, как твой стиль описывают искусствоведы и арт-критики. Так что оставим это дело им (смеется).

— Многие говорят, что по моим картинам можно определить, что я азербайджанский художник. Возможно, за меня говорят сюжеты моих работ. Ведь я часто изображаю золотые пески Абшерона, наш замечательный Каспий, полоска моря часто присутствует в моих картинах, сердце Баку «Ичери Шехер», разрушенные кривые исчезающие домики, даже сейчас я занят подготовкой серии работ на эту тему. Помимо этого, у меня был цикл картин, посвященный городским пробкам. Мне нравилось писать город, но главное подмечать одну особенность, как меняется наша столица с течением времени, как старинные здания начинают соседствовать с ультрасовременными проектами, высотками, оригинальными зданиями, которые появляются день ото дня. Ведь Баку сегодня превратился в огромный мегаполис. Раньше мы и подумать не могли, что в городе будут возникать пробки. Думаю, что среда, в которой живет художник, всегда откладывает определенный отпечаток на его творчество. Например, если бы я прожил одну треть своей жизни в Баку, а потом переехал за рубеж, то в моих работах все равно прослеживался бы дух Азербайджана, нашей земли, нашей Родины. Для художника важно, откуда идет подпитка, откуда он черпает эту нескончаемую энергию. По моему мнению, где бы ни жил азербайджанский художник, он всегда будет оставаться нашим живописцем по своему духу, хочет он этого или нет, но в его работах азербайджанский колорит будет всегда прослеживаться. Вопрос лишь в том, в какой степени: в большей или в меньшей.

-Не нужно придумывать велосипед, так как за тебя уже давно это сделали. Однако, работа другого художника может вдохновить  на написание собственной картины. Со мной это неоднократно происходило. Ты не можешь заниматься плагиатом. Хотя есть такие люди, которые этим занимаются. Но мы сейчас говорим не о копировальщиках, а о художниках. Посмотрев на картину живописца, чья композиция и состояние холста тебя трогает настолько, что ты мгновенно начинаешь работать. Ты начинаешь делать эту тему, но преподносишь ее с другого ракурса, делаешь ее по-своему, как ты видишь эту композицию.  Например, эту тенденцию можно проследить на работах английского художника-экспрессиониста, мастера фигуративной живописи Фрэнсиса Бэкона, основной темой работ которого является человеческое тело — искажённое, вытянутое, заключённое в геометрические фигуры, на лишённом предметов фоне. Картина Бэкона, в основе которой лежит работа Диего Веласкеса «Портрет папы Иннокентия X» 1650 года, является примером описанной мною ситуацией, когда художник вдохновляется картиной другого живописца, получает этот порыв и приступает к творчеству. Этот образ художник продолжал использовать в своих работах до начала 60-х годов, причем подавал его с другой стороны, как бы по-своему, грубо говоря, вступая в сражение с первичным творением. Такую тенденцию можно  проследить и на примере литературы, когда многие русские поэты восхищались стихами Пушкина, Лермонтова, Есенина и первоначально даже старались им подражать, писать в свойственной им  манере, пока не сформировали свой собственный стиль. История показывает, что эта тенденция затрагивает многие области. Это объясняется жаждой творчества, жаждой жизни, жаждой постоянного поиска.

— Искусство – это роскошь. Хочу отметить, что почувствовать и понять изобразительное искусство может не каждый. Хорошо, когда человек с детства ходит вместе с родителями  по музеям, галереям, выставкам, театрам. Я считаю это очень важно, так как прививать любовь к искусству нужно с детства. Необходимо учиться понимать искусство. Я, например, считаю себя продуктом таких выдающихся азербайджанских мастеров, как Ашраф Мурад, Джавад Мирджавадов, Расим Бабаев, Тофик Джавадов, Сенан Гурбанов, Камал Ахмедов. Мне всегда было интересно их мышление, их видение мира, их манера письма. Я все это в свое время пропустил через призму своего творческого восприятия, что оказало определенное влияние на мое становление как художника. Ведь это была настоящая плеяда азербайджанских мастеров. Конечно, я рос и изучал творчество всемирно-известных западных художников, ведь искусство – это сложная наука, где все рождается в соединении.

Поэтому я считаю картину роскошью. Ведь ее нельзя назвать предметом первой необходимости в отличие от продовольственных продуктов. Конечно, без искусства прожить можно, но ведь ни хлебом единым будешь сыт. Наряду с этим человеку нужна и духовная подпитка. Для приобретения картины нужны не только материальные средства, но и интеллект. Нельзя картину купить просто так, руководствуясь, что сейчас это модно и престижно. Человек должен осознавать, зачем он покупает ее. Возможно, она ему вообще не нужна.

В своей мастерской я часто принимаю гостей, друзей и покупателей. Горько, когда в мастерскую входит человек, и не знает, куда он пришел, зачем пришел и что он должен купить. Я смотрю и вижу у него пелену на глазах, глаза бегают из стороны в сторону, человек явно не знает, чего хочет. В моей мастерской всегда висят готовые работы, а пришедший человек спрашивает: «А что у вас еще есть, какие картины?». Тогда я думаю, неужели всех этих картин не достаточно для выбора какой-то одной (смеется). Думаю, для человека, понимающего, куда он попал и зачем пришел, достаточно увидеть две-три работы, и все станет ясно. В противном случае, можно показать сотню работ, но это не поможет.

— Скажу честно, работать с неподготовленными людьми невероятно сложно. Нереально прочесть человеку курс по истории искусств за какие-то 15-20 минут. Это его первое знакомство с миром искусства, поэтому чувствуется, что человек хочет приобрести картину, ну не знает, как выбрать ее. Конечно, стараешься помочь по-человечески, но, повторюсь, это не всегда срабатывает. Однако, общение с другой категорией посетителей мне приносит большое удовольствие…

— Да. Причем, эти люди не художники, не деятели культуры или искусства, но отлично чувствуют искусство, проникаются им, понимают задумки автора. С такими людьми общаться одно удовольствие. Они заходят и выбирают картину со сложным сюжетом. У художника не бывает, чтобы абсолютно все работы были творчески-субъективными.  Конечно, каждая картина – это творческий порыв автора. Бывают работы сильнее, бывают чуточку слабее. Порой получаются своеобразные картины. И когда человек выбирает именно такую сложную картину, которую после завершения, я думал, что вряд ли на нее найдется покупатель, способный ее понять, проникнуться ее смысловой составляющей, меня кто-то приятно удивляет. Один  возьмет картину с более явным сюжетом, но мне приятно, когда человек выбирает более субъективные работы, кардинально отличающиеся от других, и покрывает стены своего дома именно такими полотнами.  Например, картины, где четко вырисовывается жанр, глубокая психология, присутствует элемент драматизма, не просто море, старый город или пробки, а что-то серьезное, сложное, замысловатое, завуалированное, непростое. Такими людьми я просто восторгаюсь.

— Да, конечно. И приятно, когда судьба нас награждает такими думающими, чувствующими и понимающими искусство людьми. Такой человек с тобой знакомится, начинает дружить, чтобы через любовь и дружеское отношение к тебе еще больше понять твои картины. Поэтому я получаю большое наслаждение от общения с людьми, которые любят мои картины и мое творчество, которые  даже вдохновляют меня на работу, наблюдая за творческим процессом. Я все чаще начинаю задумываться, откуда человек, не будучи художником, может так хорошо чувствовать искусство. Это я считаю даром, врожденным, а не приобретенным чувством. Человек либо рождается с этим чувством, либо нет.

— Вы знаете, я их не выбираю, они приходят ко мне, и я переношу эти сюжеты на холст. Это происходит на подсознательном уровне. Допустим, я увидел высохшее дерево на берегу моря, оно запечатлелось в моей памяти, потом я могу его написать. Меня всегда трогают процессы, происходящие в нашем обществе, то, что случается сегодня в мире, мысли людей, постоянные конфликты, войны, когда люди не могут что-то поделить и всю жизнь продолжают бороться друг с другом. Находясь под впечатлением всего увиденного, у меня может родиться картина, отражающая человеческую борьбу и противодействие себе подобным. Ведь художник живет не в каком-то своем вакууме, а в обществе, и все процессы, происходящие в нем, обязательно влияют на живописца.

— Да, эту картину я писал долго, примерно 13-14 месяцев. Эта работа прошла много стадий и этапов. Я писал и отворачивался, потом я менял состояние, сначала это был корабль просто корабль, потом там появились люди. Затем ночь превратилась в туман, в волны. Некоторые люди улетели с корабля. Сюжет этой картины зрел в процессе, и даже я сам не знал, какой будет конечный итог. Параллельно с этим я отдавал себе отчет, что я устал, я ее не вижу, мне нужно отвлечься и домыслить сюжет этой картины.  Главное в этом деле не торопиться, если дело не идет, не нужно себя заставлять. Ты можешь заняться написанием других картин, а главную отложить на время, когда придет ее час. Я ведь не писал картину «Летучий голландец» каждый день 14 месяцев подряд. Между сеансами проходили недели, и даже месяцы, после чего я вновь возвращался и усердно работал. И тогда на полотне появились фигурки людей, которые спасаются от могучей стихии. Вор время письма я разговаривал с каждым из своих персонажей. Я знал, что это, к примеру, убийца, бандит, вор, влюбленный, рыбак, работяга, задумчивый поэт, которого вот-вот сдует ветром, и он улетит за борт корабля. Часть людей вообще улетела в пространство и их видно лишь издалека. Это я понимал по мимике и выражению лиц своих героев. В процессе работы у меня шел постоянный диалог с персонажами моей экспозиции.

— Мне понравилось, как прошла моя персональная выставка  в феврале прошлого года в столичной галерее «YAY»в «Ичери Шехер». Хочу также отметить выставку в Музее современного искусства в январе этого года. Эти две выставки были на высоком уровне:  хорошая отдача, организация, много посетителей, которые  тепло встретили мои работы, что было приятно. Тогда все мои работы разошлись, что говорит об уровне заинтересованности людей  моим творчеством.

— У меня была еще одна мечта – построить маленький домик на даче. Эту мечту я смог осуществить и с марта месяца я живу на даче. Если я днем работаю в своей городской мастерской, то к вечеру я возвращаюсь на дачу. В час пик до центра города просто не добраться, поэтому лучше в летний период жить за городом. Там потрясающий свежий воздух, утром поют птички, тишина, спокойствие, я вижу море и уже не могу жить вне этого дома.

А вот гигантская железная птица — это моя детская мечта. Возможно, сейчас она кажется абсурдной. Порой я начинаю представлять, будто я создал эту огромную механическую железную птицу, которая не летит, а просто зависает над Абшеронским небом на высоте 100 метров.  Ее приоткрытый клюв представляет собой кабину, где сидишь ты, а перед тобой море и слышен гул ветра. Находясь на высоте, ты отдыхаешь в тишине. Даже не знаю, откуда у меня появилась такая мечта, возможно, это связано с желанием найти уединение в небе, когда тебе хочется побыть одному и подумать. Получается, эта железная скульптура отличается своей многофункциональностью. Одно время, я даже советовался с инженером, как ее сделать, чтобы птица отличалась своей стойкостью (смеется). Часто представляю, как я сижу и смотрю на северный берег Каспия – на Бильгя, который мне очень дорог…

— Мы с моей супругой Наргиз Алиевой вместе с 16 лет, с момента, когда поступили в художественное училище. Она тоже художник и занимается полиграфией (книги, каталоги). Я благодарен судьбе, что наши дороги пересеклись. Хорошо, когда любовь между людьми не умирает с годами, а только крепнет. Мне всегда с ней комфортно, мы отлично понимаем друг друга. Без взаимопонимания и способности идти на компромиссы жить невозможно. Жить с художником сложно, это всем известно. Наверное, если бы я не встретил Наргиз, я бы остался один и никогда не женился. Либо она, либо никто. Это однозначно. Она всегда смотрела и продолжает смотреть на мое творчество и на меня с созерцанием, пониманием и большой любовью. В своем творчестве я никогда не чувствовал дискомфорта, благодаря ее поддержки. Говорят, удачно жениться – это большая редкость. Ведь найти человека, который бы духовно подходил тебе, рядом с которым ты бы чувствовал себя комфортно, очень и очень сложно. Женитьба сравнима с лотереей.

Слава Всевышнему, сейчас в нашей жизни наступили спокойные времена. Однако, к этому мы шли долго. Я раньше мог писать ночами напролёт, приходить и засыпать под утро, весь испачканный  краской. Потом опять  убегать в мастерскую, и это происходило каждодневно. Наргиз всегда относилась ко всему происходящему с пониманием, зная, что жизнь художника отличается хаотичностью, непредсказуемостью и сложностью. Не каждая женщина сможет вынести жизнь с творческим человеком, ведь порой ты выходишь из себя, когда у тебя что-то не получается, злишься, расстраиваешься, радуешься, когда все заканчивается удачно. Одним словом, живя с художником, вам гарантирован настоящий букет всех имеющихся эмоций. Однако, наша любовь была и остается настолько крепкой, что у нас и в мыслях не было упрекнуть в чем-то друг друга. Например, супруга никогда меня не спрашивала, зачем я бегу в мастерскую и все время провожу там, когда дома нет денег. Жены часто задают подобные вопросы, разрушая этим некрепкие семьи. Но у нас этого не было.

Наргиз не только прекрасна внешне, но и внутренне. Редко, когда внешняя и внутренняя красота женщины не уступают друг другу. Для меня она единственная, самая красивая, самая мудрая, самая милая, одним словом, самая, самая. Раньше я не осознавал этого, а сегодня все чаще и чаще задумываюсь над тем, как мне повезло в жизни, что я встретил такого человека. Если бы не Наргиз, я был бы один. Она всегда была рядом, но никогда не мешала мне работать, давая, внутреннюю свободу, что очень важно. Со своей стороны я всегда старался отплатить тем же, особенно, в более поздние периоды. Будучи молодым, я не до конца осознавал своего счастья, с годами я стал ценить свою супругу еще больше. Мы поженились, когда нам было по 24…

— У нас двое детей: мальчик Ариф и девочка Айсель. Сына я назвал в честь отца. После окончания академии художеств в Баку,  Арифа приняли в университет Германии, без собеседования и без экзаменов, на факультет метало-скульптуры. Он больше шести лет изучает немецкий язык. Ему хотелось познать Европу, пройти обучение за границей. Я горжусь своим сыном, он большой молодец. Освоив живопись, графику, Ариф стал заниматься скульптурой, и серьезно увлекся скульптурой в технике 3D. Специально для этого он обучался сварке.

— Думаю, учеба в Европе еще больше обогатит его внутренний мир, Ариф вернется с другим мировоззрением, с приобретенным опытом. Считаю, нашему обществу и искусству нужны такие целеустремлённые ребята, которые увидев мир, вернутся в Азербайджан и станут воплощать в жизнь новые идеи, задумки… Ведь он вернется профессионалом, человеком, который разбирается и хорошо знает свое дело, а это очень важно. Считаю, что человек должен не только вариться в своем соку, необходимо, увидеть мир, как живут люди, чем они занимаются, только так можно развиваться и совершенствоваться, что очень важно, особенно для творческого человека. Человек, который говорит, что я создаю современное искусство и это мое видение, но за ним скрывается простой обыватель, а не мастер, далеко не уйдет. Нам действительно нужны прогрессивные ребята нашего времени.

— Айсель тоже художник, но она более разноплановый человек. Ей нравится заниматься фотографией, поэзией. Когда она стала писать стихи в 14 лет, я думал это просто увлечение, которое закончится в 16. Спустя столько лет она продолжает писать и у нее, по моему мнению, отлично получается. Ее стихи напечатали в московском альманахе и были хорошие отзывы.  Помимо этого, она создает очень красивые графические работы. Когда Айсель мне их показывает, я всегда советую ей беречь свою графику, ведь в будущем можно сделать интересную выставку. Если Ариф взялся за кувалду, сварку, то Айсель предпочитает поэзию, фотографию и графику.

— Можно сказать тысячи слов, но я буду краток. Изобразительное искусство – это образ жизни…

— Спасибо!