Туризм как часть современной системы жизнеобеспечения абхазов

В настоящее время значительная часть абхазского общества рассматривает туристский бизнес как наиболее перспективную отрасль хозяйственной деятельности, с динамичным развитием которой связывается стабилизация экономики республики и упрочение материального благополучия ее граждан. Мы не располагаем данными, позволяющими определить, какой процент местного населения в настоящее время участвует в туристском бизнесе, тем не менее, определить общие контуры этого процесса мы можем достаточно точно. Если говорить в целом, то наиболее активно в туристском бизнесе участвует население, проживающее в западной части страны. Таким образом, в большей степени в туристскую сферу вовлечены жители Гагрского, Гудаутского и Сухумского районов, и в меньшей — жители Гулрыпшского, Очамчырского, Ткаурчалского и Галского районов. В таких центрах традиционного развития туризма и курортной индустрии как Гагра и Пицунда количество участников этого процесса с точки зрения наших информаторов приближается к ста процентам [1].
Одной из особенностей, присущих туристическому бизнесу, является то, что обусловленная им востребованность в услугах самого широкого спектра создает ситуацию, когда в этой сфере находят себе применение люди, обладающие различными навыками и профессиями, а, следовательно, представляющие различные социальные, возрастные и гендерные группы. В качестве примера перечислим некоторые из тех работ и услуг, которые в курортный сезон становятся для местных жителей источником существования. В сфере природоориентированного туризма наиболее распространена работа проводников и организаторов рыбалки. Так, в частности, молодые люди, проживающие в селах, нередко нанимаются в качестве сопровождающих группы на конных маршрутах. Значительный сегмент туристического бизнеса связан с оказанием транспортных услуг, в том числе такого специализированного и ныне популярного их вида как джипинг. Именно эта сфера деятельности в летний период становится наиболее востребованной среди мужского сельского населения. Значительная часть населения задействована в гостиничном бизнесе (строительство, приготовление еды, обслуживание, охрана), в торговле и обслуживании пляжей. В летнее время многие преподаватели вузов становятся квалифицированными гидами, а летчики проводят воздушные прогулки. Определенная часть сельского населения, оставаясь в традиционной для себя сфере производства, предоставляет на рынок продукты своего хозяйства, также как рыбаки в летнее время в значительной степени ориентированы на продажу своего улова приезжим. Даже если человек непосредственно не работает в сфере оказания услуг, он может получать значительный по местным представлениям доход, сдавая свое жилье отдыхающим [1].
Туризм в Абхазии в настоящее время не является специализированным: такие важнейшие его виды как экологический, этнографический, познавательный не выступают в качестве самостоятельных направлений, а являются при формировании маршрута его составляющими, в зависимости от обстоятельств доминируя или отходя на задний план. Тем не менее, несмотря на то обстоятельство, что в настоящее время в Абхазии нет экологического туризма в современном понимании этого слова, практически весь туризм в этой республике, учитывая ее богатый природный потенциал, в той или иной степени носит природоориентированный характер. В настоящее время «особо охраняемые природные территории Абхазии представлены двумя заповедниками и одним национальным парком (Пицунда — Мюссерский государственный заповедник, Псху — Гумистинский государственный заповедник и Рицинский реликтовый национальный парк. Общая площадь всех охраняемых природных территорий составляет не менее 10% территории страны» [2 с. 23]. Начальник государственной экологической службы Абхазии Р.С. Дбар считает, что в настоящее время существует надежда появления еще одного национального парка — «Кодорское ущелье», вместе с которым ООПТ будут занимать почти 27% общей площади страны. При этом он отметил, что в качестве оптимального варианта, учитывая природно-климатические условия Абхазии, площадь ООПТ должна составлять не менее 45 % [1].
Вопрос использования природных ресурсов в туризме неразрывно связан с такой проблемой как экологическое сознание населения. Традиционное экологическое природопользование абхазов представляло устоявшуюся, сбалансированную систему. «Следует обратить внимание на особую сторону традиционной культуры абхазов – хорошо развитые природоохранные традиции, определявшие характер основных форм природопользования (землепользования, водопользования, лесопользования, охоты и др.). Наличие природоохранных традиций в культуре, очевидно, может свидетельствовать о длительной и эффективной адаптации этноса к условиям страны и установлении в историческом прошлом устойчивых форм взаимодействия с природной средой» [2 с. 23].
Из всей возможной информации, которую можно было бы привести в подтверждение комплексного характера природоохранных традиций абхазов, мы остановимся на таком интересном примере как взаимосвязь традиционной демографической схемы и использование природных ресурсов. «Ограниченность ресурсов приводила к необходимости снижения репродуктивной активности популяции. И это достигалось следующим путем… Увеличением возраста брачующихся. Обычно в традиционном абхазском обществе мужчины вступали в брак за 40, а иногда даже за 50 лет. Женщины после 25. И это приводило к тому, что фактически выпадало целое поколение. Этим самым снижалась репродуктивная динамика. И численность населения не росла столь быстро» [1].
В настоящее время мы можем констатировать факт значительной трансформации экологического сознания абхазского населения. Если в традиционной практике, например, никогда не допускалось загрязнение водотоков (в частности на берегу рек и ручьев не устраивали загоны для скота или отхожие места), то сегодня, можно столкнуться с такими фактами, когда в селах происходит захламление речных долин бытовым мусором. При массовом проведении природоориентированных маршрутов трансформация экологического сознания населения становится значительной проблемой, которая, в частности, проявляется в связи с такой ключевой в туризме фигурой как проводник. Речь, в частности, идет о ситуации, когда действия представителей местного населения, идущих на встречу пожеланиям отдыхающих в предоставлении им определенных услуг приводят к уничтожению природной среды. Нередко результатом побывавших «на природе» туристических групп является захламление окружающей среды отходами временных стоянок и пикников. В текущем 2011 году организация джипинга приняла настолько значительные масштабы, что последствия этой туристской услуги превратились в реальную угрозу для экологии горных рек. Внедорожники, поднимаясь до русла малых рек, и двигаясь непосредственно по ним, загрязняют водные потоки, уничтожая их обитателей. С точки зрения Р.С. Дбара, в настоящее время кабинету министров необходимо срочно принимать решение и готовить к следующему сезону постановление по данному вопросу [1].
В значительной степени современная ситуация в сфере экологического сознания и поведения обусловлена таким явлением как «трагедия общих мест». «Есть некое общее место, которое якобы никому не принадлежит, и его можно эксплуатировать, поскольку если это сделаю не я, это сделает кто-то другой. Ведь в принципе традиционное природопользование, природо-охрана… в значительной степени была основана на том, что было некое пространство, которое принадлежало сельской общине, роду, семье. И там и работали эти механизмы… И появились места общего пользования, и они выпали из системы традиционных ценностей… Коллективизация, такая форма размывания понятия собственности, ответственности она, по всей видимости, вымыла из сознания какие то вещи подобного рода» [1].
Что касается этнографической составляющей туристического маршрута, то ситуация в общих чертах складывается следующим образом. Если в качестве общей характеристики воспользоваться мнением наших информаторов, то по своей сути весь туризм в Абхазии является этнографическим. Речь идет об известной ситуации вхождения в пространство чужой культуры, когда в ходе пусть даже краткосрочных контактов и наблюдений можно получить представление о ее особенностях. В качестве наиболее важного и при этом естественного способа знакомства с чужой культурой можно рассматривать национальную пищу. В настоящее время знакомство с традиционной абхазской кухней происходит, как правило, в сети ресторанов апацх, которые традиционно представляют собой, хозяйственные помещения, построенные в стиле местной архитектуры с использованием техники плетения. [3 с. 168]. Продукты, поступающие на кухню этих ресторанов, не просто местного производства, их ассортимент традиционен и отражает специфику аутентичной абхазской кухни: это копченое мясо, сыры, кукурузная мука, вино, аджика, овощи, фрукты. Тем не менее, несмотря на то, что апацхи являются одним из основных объектов этнографического туризма, они могли бы стать более качественными каналами знакомства с этнографией абхазов. Однако их хозяева в подавляющем большинстве не стремятся к дальнейшему движению по пути создания точного образа традиционной кухни. «Мне сами апацхи, конечно, нравятся, если взять как архитектурное явление. Но внутри, что происходит… Например, если вы внешнюю сторону сделали, то и внутреннюю тоже. И столы должны быть такие же, как у абхазцев – низкие, и стульчики должны быть низкие.. Абхазцы сидят на 36-38 см. Ноги не давит. И стол такой же… Дальше сама посуда. Вот эти плоские… куда фасоль нальют, гоняешься за ней… никак собрать не можешь. Весь этот сервировочный набор… Он же есть, почему же его не сделать? Дальше… Там, например, в традиционной кухне фасоль готовится в специальных глиняных горшках, и она готовится не на электропечке, она готовится в углях и подается тоже в глиняных тарелочках. Если сыр… не просто там коптили, но и хранили в глиняных специальных цилиндрических… где под прессом все лежит. Если этого нет, то и вкус еды другой становится. Много таких моментов…» [1].
Но наиболее адекватное представление об образе жизни сельской Абхазии можно получить при знакомстве с традиционным культурным ландшафтом, который в перспективе должен стать главным объектом этнографического туризма. Под этим, активно используемым специалистами-географами термином, понимается природно-культурный комплекс, включающий в себя природный ландшафт и сообщество людей [4 с. 110] (в нашем конкретном случае) абхазское сельское сообщество. Абхазская усадьба с ее жилыми и хозяйственными постройками, культовыми объектами (кузня), полем, виноградником и садом и в настоящее время продолжает являться примером органичного включение человека в окружающую среду, представляющее, как правило, лесистое среднегорье. Однако при всей перспективности таких маршрутов их организаторы столкнулись с серьезной проблемой, которая лежит именно в плоскости традиционной этнографии. «Вот пару лет попытки были сделать такое. Сочинские туристические фирмы… они пытались организовывать поездки туристов прямо в дома, в деревни, к людям. Единицы согласились на такое, имеется в виду сами абхазцы. Не захотели». Согласно сведениям наших информаторов результат этих поездок, если говорить о непосредственных их участниках, был оценен очень высоко. Экскурсанты не просто познакомились с усадьбой абхаза, а, оказавшись на территории дома, фактически стали гостями принимающей стороны, со всеми вытекающими для себя последствиями. «Приезжие, когда попали к людям с ночевкой, они [хозяева] сверх программы там [смеется] кормили, поили, соседей собрали, пьянствовали…сами, то, кто приехал, они-то довольны». Однако серьезная проблема возникла именно для принимающей стороны. Общее мнение наших информаторов, рассмотревших эту ситуацию, можно свести к следующей очевидной для них причине невозможности продолжения, казалось бы, успешного начала подобной практики. По представлениям абхазов, приехавшие в твой дом люди являются гостями, и брать с них деньги за угощение нельзя, это несовместимо с этическими нормами народа. Это пхашьароуп, («стыдно» — понятие для выражения резкого осуждения, неприятия происходящего) как заметил один из информаторов, надо переступить через себя, «торговать своей хлеб-солью» Важно, кроме того, еще одно обстоятельство, без которого не могло обойтись это начинание – общественное мнение. «Там, я думаю, и соседи, и окружающие и родственники, они скажут: ты чего? (Смеется). Они как к гостям, но все равно, не срастается, наверное… Потому туризма этого нету. Попытка была, но…» [1].
Туризм, при всей своей чужеродности для традиционного образа жизни абхазов, не может рассматриваться как новая сфера деятельности для населения Абхазии — это экономическое и социальное явление имеет здесь достаточно продолжительную историю развития: в советское время ежегодный поток туристов достигал 1,5 миллионов человек [5 с. 120-121].
Тем не менее, несмотря на то обстоятельство, что поток прибывающих на отдых в Абхазию граждан из стран ближнего зарубежья сегодня заметно сократился, можно говорить о более значительном, чем в прошлом, влиянии фактора туризма на традиционный образ жизни абхазов. Приведем здесь мнение одного из наших информаторов относительно принципиального отличия в организации туризма в Абхазии в советский период и настоящее время. «С моей точки зрения туризм должен находиться в очень четких рамках. Заповедником должна быть не Абхазия для туристов, а наоборот, туризм должен быть в заповедной зоне, отдельной. И оттуда они как на вылазку… [должны] ходить, что- то смотреть и спокойно возвращаться на свой берег моря и там отдыхать. Еще в советское время основы этому были заложены, были целые районы: Пицундский мыс огромный, Гагра… Тогда было какое-то разграничение. Более того, это был не просто туризм, тогда лечились люди, не только отдыхали. Вся Абхазия была лечебница сплошная» [1].
Для нашего собеседника не единственной, но очень важной проблемой выстраивания взаимоотношений между сезонной «пляжной» культурой приезжих и местной культурой абхазского социума является вопрос об их разведении, параллельном сосуществовании на одной территории. В советский период прессинг туристкой культуры на культуру абхазского социума отчасти снимался управлением этого процесса, когда ведущей формой организацией туристского пространства становились многочисленные санатории и пансионаты, отличавшиеся автономным режимом существования. Значительная масса приезжающих на отдых людей оказывалась в своеобразных туристических анклавах, где контакт с местным населением был сведен к возможному минимуму. Ярким тому примером является территория Пицунды. В этой связи уместно привести воспоминание нашего информатора — жителя селения Лдзаа, расположенного в непосредственной близости от этого туристического центра. « Пицунда. Был такой известный курорт, но он был изолирован, насколько это было возможно, от местного влияния. Туда не пускали, туда можно [было] попасть работающим или по пропускам… Был школьником… когда пытались попасть на танцы, на курорт пробирались через заповедную рощу. Наряды милиции гоняли, устраивали облавы, разгоняли местную молодежь, чтобы она не проникала туда. Это была такая форма работы с местным населением» [1].
Можно как угодно критично относиться к подобным действиям властей, преследовавших цель минимизировать контакт представителей разных культур, но не подлежит сомнению, что если эта система ограничений срабатывала, то в равной степени оберегала от возможных негативных последствий этой коммуникации не только приезжающих на отдых, но и местных жителей. С другой стороны, трансформирующая роль носителей культуры туризма в целом не была и не является столь мощной, как это может показаться на первый взгляд, в силу того обстоятельства, что «Абхазия давно уже адаптировалась к этим вещам… это не просто горское, изолированное опасающаяся внешнего влияния [общество]. Это давнишний проходной двор, транзитные пути, и поэтому местное население давно выработало совершенно устойчивые механизмы защиты внутренней среды от внешнего влияния» [1].
Это высказывание дает повод обратиться к гостеприимству, одному из тех социальных институтов, который традиционно регламентировал процесс коммуникации, и который, казалось бы, по определению должен рассматриваться в этом процессе в качестве доминирующего. Отчасти так оно и есть. Абхазия — страна традиционного гостеприимства, сохранившая этот социальный институт до настоящего времени. При этом, приезжающие на отдых в Абхазию жители России осведомлены о нем часто в самых общих чертах. Эти сведения едва ли не ограничиваются представлением о своем статусе гостя Республики Абхазия и неких связанных с этим правах. Однако, это привычное для жителей российских городов словосочетание «гость нашей страны»/«гость нашего города» никак не соотносится с традиционной системой гостеприимства, практика которого осуществляется в формате совместного взаимодействия обоих сторон, когда «гость и хозяин … ощущают друг друга и реализуют по отношению друг к другу формы уважительного отношения» [1].
Турист не рассматривается местным жителем как гость. С позиции наших информаторов это категории разные, хотя в сознании жителей приезжему отведен вполне определенный статус «отдыхающего», который с их точки зрения можно рассматривать как некий «облегченный» вариант гостя. Именно статус, так как по отношению к отдыхающему также реализуется определенная стратегия поведения. «В принципе у нас человек достаточно хорошо адаптирован к туристу и знает, кто это такой. И, не смотря на некоторые странности его поведения, он отводит его в свою полочку в своем сознании…не чрезмерно эмоционально или агрессивно реагируя на какие-то странности поведения, одежду и т.д.» [1].
Что касается собственно института гостеприимства, то из многочисленного потока отдыхающих лишь незначительная его часть становится участником взаимоотношений по схеме гость – хозяин. «Наш человек, просто так унифицировано, независимо от того, кто перед ним находится, не станет раздавать свое уважение. Он обязательно всегда оценивает человека по его поведению, по одежде, по манере общения… и в зависимости от этого он и проявляет к нему форму уважения» [1]. Другое аналогичное первому высказывание. «Потом сейчас смотрят, как гость себя ведет. И раньше тоже, наверное, смотрели, какой гость, как он себя ведет… Но какой бы гость не был, терпели, а сейчас уже иначе..» [1].
Традиционное общество, охраняя свое внутреннее пространство, не допускает в него человека, который может нести с собой травмирующее начало. «Создается такая некая буферная среда, и через нее могут проходить только люди, которые по своему поведению оказываются наиболее близкими и понятными, и они впускаются внутрь. Для большей части отдыхающих такая некая дистанция» [1]. И еще более конкретно о механизме отсева «У местного населения существует как бы две культуры. Одна, в которой проходит глубинная собственная жизнь семьи, общины.., которая регулируется традиционными представлениями о жизни, таким понятием как апсуара…, и есть внешняя, в значительной степени упрощенная…, в которой происходят внешние формы взаимодействия. И между этими двумя средами существует барьер, через который… проникнуть туда можно только с помощью проводника…» [1].
С точки зрения Р.С. Дбара, для принимающей стороны на современном этапе в институте гостеприимства заключен глубокий информационный интерес. «Сегодня о нашем обществе мало кто знает. Поэтому очень часто наш человек, несмотря на то, что ему малоприятно поведение приезжего, он пытается создать благоприятное впечатление, чтобы информационный поток отсюда в обратную сторону носил положительный знак» [1].
Гораздо более разрушительным для традиционных форм культуры оказывается не туристский поток как таковой, а политика неконтролируемого бизнеса в этой сфере. Одним из проявлений этой политики можно рассматривать строительство гостиничных комплексов без учета местных особенностей. «Ничего не контролируется сейчас, может так получиться, что… так уже получается, что в центре какого-то монолитного поселка, который сложился традиционно… Вот Сухумская гора, наш фуникулер… Люди живут там исстари, дворики там между собой переплелись, глухих заборов нет, из калитки в калитку пошел к соседу…, в общем, такая жизнь. И прямо среди такого населения вдруг строится четырехэтажная гостиница. Теперь как людям там? Для них это шок… Окна этой гостиницы выходят на традиционный двор… И это не только в одном месте, это везде повсеместно. Я слышу, что в каких-то прямо селах традиционных прямо в центре села…» [1].
Распад Советского Союза и развитие рыночных отношений в Абхазии совпадают с тяжелейшим периодом ее современной истории – грузино-абхазской войной, окончание которой переросло в многолетнюю экономическую блокаду. И лишь с началом XXI в. на территории Абхазии начинает происходить постепенное возрождение туристической индустрии. С одной стороны, для сельской Абхазии туризм рассматривается как стабилизирующий экономический фактор, позволяющий сохранять традиционные формы хозяйства, а, следовательно, способствующий сохранению привычного образа жизни ее населения. «Быстрое и успешное возрождение курортной отрасли экономики создали для сельских жителей возможность реализовать продукцию приусадебного хозяйства в весьма больших объемах, выручая за нее очень значительные, особенно учитывая нынешний низкий уровень жизни… денежные средства. Эти факты привели к существенному росту производства сельскохозяйственной продукции на приусадебных участках…» [6 с. 100-101].
Формы реализации продуктов сельского хозяйства на туристическом рынке носят разный характер. Если говорить об упорядоченной форме, то это может быть отмеченная уже поставка продуктов в апацхи, пансионаты и санатории. Однако туристская, курортная сфера на сегодняшний день не является тем локомотивом, который может вывести сельское хозяйство Абхазии из кризиса. И едва ли не главная здесь проблема, с точки зрения наших информаторов, это ценовая неконкурентоспособность местного производителя по сравнению с более дешевыми привозными продуктами. При этом, понимая слабое место местных производителей, наши информаторы видят возможную перспективу развития сельскохозяйственного сектора за счет туристического рынка в такой сильной стороне местного продукта, как высокое качество. «Когда ВИП персоны отдыхают в Сочи, они своих поваров отправляют в Абхазию, и они в Абхазии покупают товар. Мясо, фрукты, овощи, зелень. У местных. Прямо по деревням. Они имеют своих людей, с кем они связываются …Они не хотят питаться гуттаперчевыми турецкими-шмурецкими продуктами» [1]. «Если даже исходить из современных представлений, по своей экологичности он многократно превосходит индустриальный продукт, того же мяса, яиц, сыра и молока… Я думаю, что местный продукт будет занимать свое место в этом процессе, и может быть даже со временем именно на этом продукте может быть построено особое туристическое предложение, потому что оно будет сильно отличаться от индустриального продукта, который завозится в республику» [1].
Реализация сельским населением продуктов через систему апацх и пансионаты имеет ту очевидную особенность, что эти продукты поступают от поставщика, заинтересованного в долгосрочных отношениях. Это не может не отражаться на качестве продуктов. Наряду с этим, в сфере реализации продуктов питания существует известный сектор, представители которого продают свой товар непосредственно отдыхающим. Основной набор этих продуктов хорошо известен: мед, вино и чача. С точки зрения нашего информатора, процент людей, занятых в этой сфере, относительно невелик, но сама деятельность рассматривается им как разрушающая не только традиционные формы хозяйства, но и традиционные нравственные ориентиры. «Я слышал, что в Гудаутском районе некоторые села, которые поближе живут к заповеднику там многие уже перестали кукурузу сеять, фасоль. В Афоне где-то, такие вещи… Водичку какую-то там купят, продают, мед бодяжат и т.д. Ну, это же разрушение… Завтра, если туристический поток прекратится, он что будет делать? Опять к земле кинется что ли, я не знаю» [1].
При этом речь здесь не идет о традиционном представлении, сложившимся в абхазском обществе, согласно которому торговля является недостойным занятием и которое в настоящее время ушло в прошлое. Проблема связана с продажей недоброкачественных продуктов, что в частности, нашло свое отражение в одном из последних путеводителей по Абхазии, в котором ее автор А.А. Квачахия счел необходимым ввести подробную инструкцию, как отличить натуральный продукт от фальсифицированного [7 с. 123-125]. Производство вина и чачи в Абхазии всегда было ориентировано на домашнее потребление. Это тот стратегический продукт, который абхазский крестьянин всегда должен был иметь для проведения свадеб, поминок и других значимых событий, в том числе для приема гостей. Учитывая эти обстоятельства, а также тот факт, что производство вина в среднем абхазском хозяйстве сократилось, трудно предположить, что для коммерческой реализации используется продукт, целиком произведенный по традиционной технологии. Даже имеющий крепкое хозяйство абхаз, в силу вышеотмеченных причин, не заинтересован в его продаже. В том же путеводителе приводится, в частности, описание производства вина, идущего на продажу [7 с. 114].
Речь, таким образом, идет уже не о торговле как таковой, а о проблеме оказания качественных услуг и продаже качественных товаров, которая непосредственно связана с проблемой человеческого фактора. Для части населения обслуживание туристского потока становится не просто бизнесом, а откровенным объектом наживы. Подобный потребительский подход, несовместимый с духом апсуара – сводом основополагающих морально-этических принципов построения абхазского социума, рассматривается здоровой его частью как один из тревожных признаков состояния общества. В абхазской среде существует распространенная точка зрения, согласно которой угрожающая динамика процесса деформации традиционных устоев — есть одно из последствий прошедшей войны 1992-1993 гг. «Одно заметил, что люди стали хуже по отношению…(К приезжим ?) Да. Как-то они… сами стали хуже. Какая-то у них психология: можно обмануть, можно разбодяжить мед … Это касается не всех, а как раз тех, кто занялся зарабатыванием денег на туристе. Вот такое у них появилось … отношение, т.е. деньги бы сделать, завтра его здесь не будет, все равно. Раньше такого вообще не было» [1].
В дополнение к отмеченным в тексте особенностям туризма в Абхазии приведем следующие два замечания.
1. Если говорить о таком предмете как возможное сочетание деятельности в туристской сфере и сфере традиционного хозяйства, то здесь следует отметить, что курортный/туристический сезон, как известно, характеризуется фиксированными временными рамками. Период с середины июня по сентябрь, а именно он является временем основного туристического сезона, в сельском хозяйстве не является наиболее трудозатратным. Наиболее напряженным в сельскохозяйственном отношении периодом можно рассматривать осенние месяцы с октября по ноябрь, во время которых происходит сбор урожая поздней кукурузы, винограда, цитрусовых. Кроме того, в настоящее время наблюдается устойчивая тенденция снижения посевных площадей до необходимого минимума, который сводится к годовому потреблению семьей основных сельскохозяйственных продуктов. Подобный подход позволяет проводить необходимые полевые работы за относительно короткий период времени.
2. Непосредственное участие в сфере туристического бизнеса происходит, как правило, вне пределов территории селения. Этот сезонный отрыв части населения от традиционного рода деятельности, с одной стороны, может найти обоснование в широко распространенном в традиционном обществе представлении о таких престижных для мужчины характеристиках как мобильность (динамичность) и коммуникабельность. С другой стороны, уход части населения, как правило, молодежи в туристическую сферу деятельности не может не приводить к ситуации, когда сфера традиционного хозяйства семьи ссужается до минимальных размеров, что сопровождается постепенным разрушением культурного ландшафта: зарастанием полей, обветшанием хозяйственных построек и т.д. А ведь именно культурный ландшафт, как нам представляется, должен стать в перспективе одним из основных объектов этнографического туризма. В этой связи нельзя не коснуться такой болезненной для Абхазии проблемы как последствия войны 1992-1993 гг. В результате войны пострадали наиболее ценные с эколого-экономической точки зрения территории республики «К числу негативных действий на территории Абхазии следует отнести: – коренное переустройство поверхностных горизонтов почвогрунтов; – разрушение системы земледелия и нарушение агрофитоценозов; – разрушение ирригационных систем и переувлажнение сельхозугодий; – возникновение пустошей и захламленных территорий, а также изъятия из оборота на длительные сроки земельных угодий; – развитие очагов сорной растительности, в том числе карантинных видов; – непосредственное разрушение народного хозяйства, инфраструктуры и др… Война в Абхазии поглотила тысячи жизней, десятки тысяч получили увечья, сотни тысяч покинули обжитые дома, а послевоенная экономическая блокада произвела серьезные перемещения ресурсов по шкале доступности, а следовательно, и ценности. Рекреационные ресурсы с инфраструктурой курортов и субтропическое сельское хозяйство в постконфликтных условиях оказались в значительной степени выведены из экономической сферы» [5 с. 121-125].

ЛИТЕРАТУРА

1. Полевые материалы автора (ПМА). Поездка в Абхазию в 2011 г.
2. Дбар Р.С. Природно-экологические условия этнокультурного развития // Абхазыю – М., 2007. – С. 12 — 23.
3. Бгажба О., Аргун Ю. Ремесла // Абхазы. – М., 2007. – С.158-171.
4. Иванова А.А., Калуцков В.Н. Концепция культурного ландшафта в изданиях по эколого-культурному туризму (на примере справочника-путеводителя «Светлое Пинежье») // Страноведение и регионоведение в решении проблем устойчивого развития в современном мире. Материалы Международной научной конференции, посвященной 10-летию создания кафедры страноведения и международного туризма Санкт- Петербургского государственного университета. СПб., 2010. – С.110-113.
5. Дбар Р.С., Тания И.В. Экологические последствия войны 1992-93 гг. в Абхазии // Биологическое разнообразие Кавказа. Труды I региональной конференции. – Сухум, 2000. – С.116-128.
6. Ямсков А.Н. Социально-экономическая ситуация в долгожительских селениях // Современная сельская Абхазия: социально-этнографические и антропологические исследования. – М., 2006. – С. 81-103.
7. Квачахия А.А. Абхазия – азбука отдыха. Информационный справочник-путеводитель «Правда об Абхазии». – Сухум, 2010. – 167 с.
Ботяков Ю.М.
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого
(Кунсткамера) РАН.

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
СОЧИНСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
ИСТОРИИ, ЭКОНОМИКИ И ПРАВА

Москва 2012