|

Позиция Азербайджана по Габалинской РЛС согласована с США, Израилем и НАТО

1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (No Ratings Yet)
Загрузка...

 

 

 

 

 

Матанат Насибова

 Эксклюзивное  интервью АМИ Новости-Азербайджан  с известным российском  политологом, доктором исторических наук, профессором  кафедры политологии Киргизско-Российского Славянского университета,  старшим научным сотрудником  Института востоковедения РАН Александром Князевым:

— Господин Князев, как  вы прокомментируете отказ России от эксплуатации Габалинской  РЛС,  расположенной на территории Азербайджана?  Может  ли этот противоречивый  интерес   сторон  привести к  дисбалансу отношений  между  Москвой и Баку?

— Изначально было ясно, что целью руководства Азербайджана было не публично заявленное повышение стоимости аренды, а именно вывод российской станции с территории Азербайджана. Вопрос абсолютно не экономический, но стопроцентно политический. У меня нет ни тени сомнений, что  такая позиция Баку согласована с нынешними   стратегическими союзниками Азербайджана – США, Израилем, НАТО.

Думаю, что отношения Москвы и Баку, даже если и будут внешне  выглядеть корректными,  на самом деле становятся все более сложными. При том, что до самого недавнего времени они были куда лучше, нежели со многими другими странами бывшего СССР,  даже в течение уходящего 2012 года, даже когда уже шли переговоры по Габалинской РЛС.

Сейчас на Кавказе окончательно сформировалась новая военно-политическая ситуация: пронатовские, проамериканские, антироссийские и антииранские векторы доминируют.

В общем, я  полагаю, что  хорошего в отказе России от Габалинской РЛС  для всех  мало. В военно-технологическом отношении Россия тоже, естественно, несет определенный ущерб, но ей нужен лишь небольшой временной лаг для того, чтобы функции, выполнявшиеся в Габале, переключить на другие аналогичные объекты, изменить конфигурацию контроля над необходимым пространством. Это вопрос финансовый, технический и временной, но решаемый,  и решаемый при желании быстро.

Азербайджан на сегодняшний день – самое притягательное, а соответственно уязвимое звено на Южном Кавказе, и главная задача Баку – не дать втянуть себя в какую- бы то ни было войну.

— Армянская пресса в последнее время регулярно отмечается антироссийскими заявлениями ряда местных политических деятелей, которые во многих внутренних проблемах своей страны винят Москву.  Для нас  будет интересной ваша точка зрения по этому поводу.

— В Армении есть довольно активные политические силы, ориентирующиеся больше на Запад, нежели на Россию. Это их риторика. Но в целом здесь нет проблемы, социальная база этих политиков в стране слишком слаба, а если принять во внимание армянскую диаспору в России и зависимость Армении от России в финансовом плане, то я бы вообще эту тему отнес к очень  периферийным.

Армянское лобби во многих странах Запада тоже сильно, но повлиять на пророссийскую ориентацию реальных армянских политических сил оно не в состоянии. По крайней мере, в обозримом будущем. Многое будет зависеть и от действий России. Думаю, что отказ Азербайджана от военно-технического сотрудничества с Россией очень сильно развязывает руки в Москве тем силам в политических и военных кругах, которые склонны к большей военной поддержке Армении, в том числе – и по карабахскому вопросу.

Совсем недавно, чуть более двух лет назад, те армянские силы, о которых вы говорите, были крайне возмущены продажей Азербайджану Россией комплексов С-300. Теперь, после вывода Габалинской РЛС, военно-политические настроения в Москве могут очень мощно возобладать над интересами оборонного бизнеса, и в Армении, в Карабахе могут появиться и более мощные российские военные средства. Тем более, с учетом размещения в Турции комплексов Patriot, направленных против Ирана и России. А Турция тоже, кажется, стратегический партнер Азербайджана? Есть старый как мир принцип: друг моего врага – мой враг… Азербайджан в своих отношениях с Россией пока не достиг этой стадии, но движется к ней, забывая, что национальные интересы – это разумный национальный эгоизм.

Сначала надо просчитать любое действие в своих интересах, союзники не бывают вечными. Не в России, в Великобритании когда-то прозвучало известное кредо Черчилля, применимое к любой стране – у страны нет вечных врагов и вечных друзей, но есть вечные интересы. Кстати, тому же Черчиллю принадлежат и другие слова: «Русских всегда недооценивали, а между тем они умеют хранить секреты не только от врагов, но и от друзей». Какие у России могут быть заготовки в пользу Армении – вряд ли мы ответим на этот вопрос, но сомневаться в наличии таких заготовок я бы не стал. А это будет означать и еще большее ослабление западно-ориентированных армянских политических сил.

— Могут ли  произойти продвижения в  карабахском  вопросе в предстоящем году,  и в силу  каких конкретных факторов?  

— Продвижение может произойти только в одном случае: если Азербайджан спровоцирует военное противостояние. Двадцать лет говорят сами за себя: ни Баку, ни Ереван не готовы к мирному диалогу. Поэтому позитивного продвижения я не предвижу. На фоне этих двадцати лет, да и учитывая состояние двусторонних отношений в целом, говорить об эффективности прямых переговоров без посредников даже не приходится. Думаю, что в среднесрочной перспективе самое позитивное, что может произойти в вопросе Карабаха – это мирное сохранение статус-кво.

— В последнее время многие аналитики замечают двойственность во внешней политике Еревана.  В силу каких обстоятельств, по-вашему, удается Армении вести двойственную политику в отношении России и Запада?

— Вопрос, наверное, относится не столько к Армении, сколько к России. Азербайджан и Грузия, повторюсь, однозначно взяли курс на НАТО и США, то есть, находятся в лагере пусть и не противников в прямом смысле этого слова, но уж точно конкурентов России. Интересы обеспечения безопасности самой России требуют наличия союзника на Южном Кавказе. Поэтому Москва позволяет Еревану вести так называемую «многовекторную политику», мирится с этим. Ну, а армянский политический истеблишмент, армянское государственное руководство на всех этапах,  за исключением, пожалуй, периода президентства Левона Тер-Петросяна, очень гибко пользуется и союзом с Россией, и возможностями армянских диаспор на Западе. Я бы сказал, что у Армении пока сохраняется ресурс «многовекторности», другое дело, что бесконечным он быть не может. Сумеют ли в Ереване вовремя понять необходимость перехода к однозначной внешнеполитической ориентации, какой вектор будет определять эту ориентацию,  это другой вопрос. Многие с ним запаздывают…

— Будет ли  Запад  проявлять  интерес  к решению  карабахского конфликта  в ближайшие годы? 

— Только в одном плане: как способ дискредитации любой российской активности в этом направлении. Для Запада просто невозможно допустить усиления влияния России в регионе. Поэтому ждать какого-то положительного влияния не приходится. Тем более что Запад в данном случае неоднороден. Есть позиция Франции, например, и есть – Венгрии. Понятно,  что пример несколько утрирован, значимость этих двух стран не сравнивается: если Франция во многом действует в силу мощности армянского лобби в этой стране, уже традиционно, то Венгрия (это могла быть Польша, Чехия, Эстония и т.д.) – типичный представитель так называемой «Молодой Европы»,  являющейся инструментом США и Великобритании.

Карабахский конфликт для западных стран – инструментальный предмет, каких-либо смыслов в стремлении к решению проблемы с этой стороны я не вижу.

— Какие  из стран постсоветского пространства  являются потенциальными   участниками  Евразийского   Союза, и какие  из  них могут быть, так или иначе, включены  в  него  в силу  объективных  и  субъективных факторов? И что вы думаете о перспективах  Евразийского Союза?

— Мне очень не нравится то, как в уходящем году происходят процессы в интеграционной сфере, в развитии так называемого «евразийского проекта». Я ярый его сторонник, но то «головокружение от успехов», которое можно наблюдать, например, в Таможенном союзе, вызывает опасения.
Успехов, по большому счету, пока особых нет, есть позитивные подвижки, есть объективно огромный и перспективный потенциал, но  есть и огромная масса проблем, например, в Казахстане. Есть мощное политическое противодействие ТС в том же Казахстане,  и казахстанское участие пока подкреплено лишь волей президента республики Нурсултана Назарбаева.

В Казахстане происходит колоссальное противодействие интеграционным процессам, ориентированным на Россию. Заметно активизировались националистические силы,  причем,  дирижируются они не из-за рубежа, что было бы понятнее,  а со стороны чиновников «первого круга», в условиях полной  неопределенности в развитии самого Казахстана, зарабатывающего дивиденды перед Западом.

Далеко не все просто в Белоруссии, где мощно активизировался, например, Ватикан, использующий польский и конфессиональный факторы против интеграции. Вообще, противодействие российским интеграционным инициативам стало уже системным. Не грех вспомнить и откровения Хиллари Клинтон в Дублине, я процитирую: «Мы пытаемся найти эффективные средства для того, чтобы замедлить или остановить этот процесс».

Если посмотреть весь период после второй мировой войны, США всегда пытались препятствовать образованию неподконтрольных им региональных объединений.

Всегда сложнее контролировать тот или иной союз, нежели отдельно взятую страну, двусторонние отношения позволяют легче использовать те же коррупционные механизмы. Вспомните известное изречение о диктаторе Никарагу Сомосе: «это сукин сын, но это наш сукин сын»… Для них более выгодно выстраивать двусторонние отношения с каждым из государств. Это более удобная схема, чем выстраивание отношений с некими региональными объединениями, а тем более такими, где Россия является стержневым элементом.
Процесс становления Таможенного союза идет сложно, существует масса недоработок со стороны госструктур всех трех стран, мешают коррупция в этих структурах, лоббирование тех бизнес кругов, которые от Таможенного союза терпят убытки.

Процесс еще очень далек от необратимости. И в этих условиях приглашать на облегченных условиях всех желающих, о чем говорил  на саммите СНГ в Ашхабаде президент России Владимир Путин,  более чем преждевременно.

— В таком случае, участие каких стран  архиважно для реального развития Таможенного Союза?

— Есть две страны, которые объективно нужны и важны для позитивного развития Таможенного союза – это Украина и Узбекистан. Их вовлечение в ТС, особенно Узбекистана, выглядит почти фантастическим, но не является абсолютно нереальным. Нужна сложная, кропотливая, небыстрая работа окупилась бы  колоссальным прорывом. Пока в том же Узбекистане видят преобладание проблем над успехами и просто наблюдают. А вместо этого в ТС приглашаются малые страны, не имеющие ни серьезного экономического потенциала, который мог бы быть включен в общие процессы, ни сколько-нибудь значимых рынков – Киргизия, Таджикистан, Молдавия. При этом совсем не обсуждаются социально-политические последствия вовлечения таких стран в ТС, а они могут быть катастрофическими внутри самих этих республик, учитывая их социальные характеристики. И будут ненужным балластом для основных участников, а с учетом возможных конфликтов, которые есть в каждой из этих республик,  это может стать смертельным для Таможенного союза, не говоря уже о более отдаленном формате Евразийского союза.

Субъективные – в данном случае политические – факторы, преобладают над объективными, экономическими. У меня в этом плане нет какого-то тотального пессимизма, но и оптимизма немного.

—  Как будет решаться иранская проблема в  предстоящем году?  Какой  может быть позиция и реальные действия со стороны США и  Израиля?

— На мой взгляд, в американском руководстве достаточно много нормальных людей, понимающих, что войны против Ирана быть не должно. Как идеологическая страшилка «иранская ядерная программа» будет и дальше использоваться, только вот, думаю, круг ее доверчивых потребителей все больше будет сужаться, сказка на то и сказка, что со временем любой человек понимает ее ирреальность.

Судя по поведению ряда стран, круг тех, кто принял участие в санкциях в отношении Ирана, также будет уменьшаться, самый свежий пример – Тайвань, публично от антииранских санкций уже отказавшийся.

В общем, американцы оказывают неплохую услугу  руководству Ирана, помогая ему еще больше консолидировать и без того достаточно цельное иранское общество перед лицом внешнего врага, каковым выступают США, Израиль, весь условно говоря Запад. Возьму на себя смелость утверждать: никакой войны против Ирана в ближайшее время даже не планируется. Периодически возникающие утверждения о том, что нечто подобное произойдет в такое-то время, последняя версия – в марте 2013 ода, это показатель уровня невысокой компетентности ряда экспертов и авторов, во-первых.

Во-вторых – элемент простейшей пропаганды для избирателей, есть здесь, вероятно, и элемент пропаганды, направленной на руководство Ирана с целью выйти на прямой диалог с Тегераном. Отсутствие военных планов не означает отказа от нагнетания напряженности для общей региональной дестабилизации, это, скажем, один из элементов психологической войны против той же Сирии, заодно – элемент конфронтации российско-американских двусторонних отношений.

Есть ряд признаков, свидетельствующих об одной из истинных целей всей антииранской компании – это выдавливание России с иранского ядерного рынка. «Росатом»  производит в 6,5 раз больше ядерных реакторов, чем все остальные производящие эту продукцию страны в сумме – США, Франция и другие. Российские ядерные технологии в десятки раз более эффективны, более современны, нежели американские или французские. В этой вот конкуренции и надо искать многие, пусть и не единственные, причины всей «иранской ядерной проблемы»… Правда, не очень понятно, в чем может быть предмет прямого диалога между Тегераном и Вашингтоном, к которому очевидно стремится Вашингтон. Нужен ли такой диалог вполне самодостаточному Тегерану? В общем, на этом векторе мы будем наблюдать в обозримом будущем только информационные игры, не более того.

Сложнее с позицией Израиля. Там есть, в том числе в военных кругах, достаточно сильное антииранское лобби, крайне радикальной направленности. Исключать одностороннего провокационного удара израильтян по иранским объектам, или попытки таких ударов, я бы не стал. Понятно, что случись такая провокация, она будет рассчитана на мгновенную, пусть и вынужденную, поддержку США. Но Ближний Восток за последние полтора-два года изменился кардинально. Подобная авантюра Израиля мгновенно увеличит число союзников Ирана среди арабских стран, это будет тот же Египет, это просто взорвет арабские страны, сегодня являющиеся союзниками Запада и находящиеся  и без того в сложном положении, обремененные уже продолжительными внутренними конфликтами – Саудовскую Аравию, Бахрейн. Если это понимаю я, наверное, об этом задумываются и в кругах принятия решений в Вашингтоне. Хотелось бы надеяться, что и в Тель-Авиве.

—  В  какой степени  неразрешенность иранской проблемы влияет на региональную политическую стабильность и безопасность Каспийского региона?

— Я не вижу никаких проблем, хоть какое-то отношение имевших бы к ядерной программе Ирана.  Вся информационная, извините, возня вокруг ядерной программы Ирана – это, во-первых, стремление подчинить иранское руководство устремлениям западного политического истеблишмента к полному контролю над регионом (обойдясь без конспирологии, промолчу про большее), и борьба за иранский рынок мирного атома – во-вторых. По второму пункту пока выигрывает Россия. По первому – Иран. Я много раз бывал в Иране – это в высочайшей степени консолидированное общество с высоким уровнем доверия своему руководству. Религиозный фактор, пусть со мной не согласятся сами иранцы, вторичен, на первом плане – чистый прагматизм, направленный на достижение максимальных выгод для своей страны и построение полноценного социально направленного государства. В чем, надо отметить, иранцы весьма преуспели.

Думаю, что в вопросах социальной сферы все страны бывшего СССР и бывшего социалистического лагеря, вышедшие из социализма, могли бы Ирану весьма позавидовать.

— Что скажете о вопросе определения статуса Каспийского моря с учетом позиции Ирана, в среднесрочной перспективе?

— Не думаю, что проблема будет решена быстро, а простого решения, судя по всему, нет. Политика в отношении правового статуса Каспия должна ориентироваться на принципы экономического прагматизма с точки зрения интересов каждой страны. Но только разумных интересов, а не простого эгоизма.
Собственно, между Россией и Казахстаном, Россией и Азербайджаном, Азербайджаном и Казахстаном консенсус присутствует. Но проблемным является в этом вопросе не только Иран, позиция Туркмении тоже слабо способствует принятию окончательного решения.

Вот уже где эгоизм во главе угла, так это у Ашхабада. Есть интересное предложение президента Казахстана Нурсултана Назарбаева по созданию на Каспии территориальных и рыболовных зон, закрепленных за прикаспийскими государствами, и зон общего пользования. Думаю, если Иран получит какие-либо преференции в иных вопросах взаимоотношений с другими государствами Каспия, его позиция может сдвинуться с мертвой точки. Иран отличается от других стран региона тем, что при любом результате раздела моря он ничего не теряет из того, что имел до распада СССР по той причине, что никогда не вел добычи углеводородных ископаемых на Каспии.

Leave a Reply