|

К вопросу об интеграции мусульман Крыма в исламское сообщество России

1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (No Ratings Yet)
Загрузка...

Год с небольшим назад крымский политолог-исламовед, кандидат политических наук, доцент Крымского федерального университета им. В. И. Вернадского Эльмира Муратова в статье, опубликованной в 5-м номере журнала «Восток» за 2016 год, под названием «Мусульмане Крыма в новых политических реалиях» представила анализ ситуации в мусульманском сообществе Крыма, преимущественно крымскотатарском, после изменения его политико-правового статуса весной 2014 г.[1]

В нем были обозначены три важных для понимания ситуации момента – демографические характеристики Крымского региона, роль Меджлиса крымскотатарского народа и события, формирующие историческую память крымских татар. Рассмотрены коммуникация Духовного управления мусульман Крыма (ДУМК) c на тот момент еще легитимным Меджлисом крымскотатарского народа и с региональными властями, идейные течения внутри мусульманской общины, мусульманское образование и межэтнические и межконфессиональные отношения на Полуострове. В завершение статьи автором были обозначены три возможных сценария развития ситуации – оптимистический, пессимистический и реалистичный.

На мой взгляд, данный материал, несмотря на динамичное развитие событий на Полуострове не утратил своей актуальности на настоящий момент и может быть взят за основу собственных выводов и предложений по заявленной теме в соответствии с имеющимися наработками отдела исламских исследований Института стран СНГ.

Действительно, «…последние два десятилетия стали периодом бурного исламского возрождения в Крыму. Создавались мусульманские институты – духовные центры, общины, мечети. Происходило становление системы исламского образования и просвещения – медресе, школ хафизов, коранических и воскресных школ. Усиливалось влияние ислама на деятельность национальных крымскотатарских организаций, увеличивалось его присутствие в крымском информационном пространстве, возрастала его роль регулятора общественных отношений. Оформился круг основных исламских акторов, стала понятной их риторика и политика. Все эти процессы сопровождались публичными дискуссиями о роли традиций и инноваций в жизни мусульманской общины Крыма, а также о взаимосвязи религии и политики в исламе.

Изменение весной 2014 г. политико-правового статуса Крыма существенным образом повлияло на ход процессов в мусульманской общине полуострова. Практически во всех сферах ее жизни (в расстановке сил внутри общины, в ее отношениях с крымскотатарскими национальными структурами, с органами власти и др.) произошли серьезные изменения. Для их правильного понимания следует учитывать следующие моменты.

Первый – демографические характеристики Крымского региона. Согласно всеукраинской переписи населения 2001 г., на полуострове проживало чуть более 2 млн человек, из которых примерно 58% составляли русские, 25% – украинцы и 12% – крымские татары».

Вместе с тем, согласно неофициальным данным, в частности одного из влиятельных представителей мусульман Полуострова, за прошедшие 17 лет в процентном отношении число крымских татар возросло до 20% по причине продолжавшейся миграции из мест депортации и демографических особенностей их «окрепших» со временем материально «за счет трудолюбия семей, почти в каждой из которых минимум по 3-5 детей».

«Следует отметить, что именно крымские татары (а это примерно 250 тыс. человек (на период переписи 2001 г. (прим. автора)) составляли подавляющее большинство мусульманского сообщества Крыма, хотя там и проживали сравнительно небольшие общины поволжских татар, чеченцев и др.

Второй – место и роль Меджлиса крымскотатарского народа в общественно-политических процессах Крыма и в восприятии крымских татар. С момента своего создания в 1991 г. Меджлис играл роль представительного органа народа в отношениях как с украинскими властями, так и с международными организациями. В отсутствие своей государственности многие крымские татары наделяли Меджлис функциями «национального правительства» и в соответствии с этим формировали не только свои ожидания, но и претензии к этому органу.

Третий – влияние двух событий – присоединения Крыма к Российской империи в конце XVIII в. и депортации 1944 г. – на формирование исторической памяти крымских татар. Как показывают исследования, именно эти события играют определяющую роль в объяснении процессов прошлого, настоящего и будущего народа. Доминированием этих двух событий в нарративах крымских татар можно объяснить их настороженное отношение к Москве, а также поддержку украинского политического проекта.

Учитывая озвученные выше моменты, рассмотрим нынешнюю ситуацию в таких ключевых для мусульманской общины Крыма вопросах, как коммуникация Духовного управления мусульман Крыма (ДУМК) и Меджлиса, отношения ДУМК с региональными властями, идейные течения среди крымских мусульман, мусульманское образование, межэтнические и межконфессиональные отношения ДУМК и Меджлиса. Одними из наиболее значительных стали перемены в расстановке сил внутри крымскотатарского сообщества, в котором традиционно лидирующие позиции занимали две структуры – Меджлис и ДУМК. Меджлис – представительный орган крымских татар, формируемый в ходе курултая крымскотатарского народа. Он олицетворял собой «светскую» власть, занимался решением политических и социально-экономических вопросов репатриантов. В сфере внимания ДУМК, формируемого на курултае мусульман Крыма, находились вопросы религиозного характера. Отношения двух структур с середины 1990-х гг. (после избрания в 1995 г. муфтия Нури Мустафаева, а в 1999 г. – Эмирали Аблаева) были построены по принципу взаимного партнерства, в котором главенствующую роль играл Меджлис. Отношения были настолько близкими и слаженными, что ДУМК некоторые из его оппонентов нередко называли «карманным Муфтиятом» или «отделом при Меджлисе». Одними из наиболее частых моментов критики были несамостоятельность ДУМК и его участие в политических акциях, организованных Меджлисом. Эти обвинения только усиливались фактом нахождения муфтия ДУМК в составе членов Меджлиса. В последнее время в отношениях Меджлиса и ДУМК произошли существенные изменения. Во-первых, Меджлис под давлением властей (депортация его лидеров, обыски в домах активистов, запрет на проведение публичных мероприятий и др.) потерял прежние возможности влияния на крымскотатарское сообщество». А в апреле 2016 года Верховный суд Крыма признал меджлис крымскотатарского народа экстремистской организацией и запретил его деятельность в России.

«На этом фоне ДУМК не только не утратил своих позиций, но и, напротив, укрепил их, превратившись в одну из наиболее легитимных национальных структур крымских татар. Более того, постепенно ДУМК приобретает черты полномочного представительного органа народа в отношениях с властями республики и за ее пределами. А сам муфтий (не без помощи властей) из духовного главы мусульман Крыма превращается в национального лидера крымских татар».[2]

Справочно. Эмирали́ Сеитибраи́мович Абла́ев — председатель Духовного управления мусульман Крыма, Муфтий Крыма.

Родился 11 июля 1962 года в селе Дальверзин Бекабадского района Ташкентской области Узбекской ССР.

Рос в религиозной семье, которая, несмотря на все преграды советской атеистической власти, смогла сохранить Ислам и передать его основы своим детям.

В 1988 году вместе с семьей вернулся в Крым, поселился в селе Ак-Чора/Гвардейское Ислям-Терекского/Кировского района.

Начиная с 1993 года в мечети села Ак-Чора получал персональные уроки религии от авторитетного исламского богослова.

В 1995 году был избран имамом села Джайлав/Золотое поле, а впоследствии региональным имамом Ислям-Терекского района. Оставался на этой должности до 1999 года.

В 1998 году обучался в медресе Турции г. Маниса и в том же году совершил Священный хадж. В 1999 году закрепил знания арабского языка в Ливане.

За активное участие в общественной жизни крымскотатарского народа, весомый вклад в дело сохранения традиций и возрождения Ислама в Крыму на II Курултае (съезде) мусульман Крыма в 1999 году был избран Муфтием мусульман Крыма.

В первый срок пребывания на должности Муфтия Крыма он продемонстрировал организаторские, профессиональные, лидерские качества. На III и IV Курултае хаджи Эмирали Аблаева повторно избирают Муфтием Крыма.

Первоочередной задачей хаджи Эмирали Аблаева было привлечение молодых специалистов с высшем религиозным образованием в аппарат ДУМК, а в последующем и в местные мусульманские общины.

Особое внимание уделяет возврату старинных мусульманских культовых сооружений и строительству новых. Эмирали Аблаев выступает за возвращение всех, без исключения, культовых объектов мусульман Крыма, а также объектов культурного исламского наследия.

За период его работы в ДУМК было возвращено порядка 80 культовых объектов мусульман и построено более 60 мечетей, а также открыты 3 медресе.

На период его руководства Муфтиятом Крыма пришлась борьба за выделение городскими властям Акмесджита/Симферополя земельного участка под строительство Буюк Джума-Джами (Соборной мечети), возвращение территории мусульманской святыни «Азизлер» в Бахчисарае и др.

Еще одним, немаловажным, проявлением его деятельности на посту Муфтия мусульман Крыма является борьба против распространения среди мусульман Крыма чуждых экстремистских идеологий, спекулирующих ценностями Ислама.

Эмирали Аблаев также является делегатом IV и V Курултаев (съездов) крымскотатарского народа и членом президиума Меджлиса крымскотатарского народа. На V Курултае мусульман Крыма, прошедшем в сентябре 2013 года, хаджи Эмирали Аблаева единогласно избирают Муфтием мусульман Крыма на четвертый срок.

Эмирали Аблаев женат, у него двое дочерей, один сын, четверо внуков.[3]

«Во-вторых, происходит уход ДУМК из сферы влияния Меджлиса. Наблюдается процесс все большего отдаления обеих структур друг от друга. Последним мероприятием с участием лидеров Меджлиса и главы ДУМК стал их совместный визит в Турцию осенью 2014 г., вызвавший критику со стороны первых лиц республики. После этого отдаление стало стремительно набирать обороты. В последнее время (после нашумевшей встречи муфтия Эмирали Аблаева и главы Меджлиса Рефата Чубарова, прошедшей 26 августа 2015 г. в Анкаре) этот процесс стал проходить публично, сопровождаясь взаимными упреками. Одним из последних в череде обмена любезностями стало заявление экс-главы Меджлиса Мустафы Джемилева от 6 октября 2015 г. о возможном скором выведении муфтия из состава членов Меджлиса.

В-третьих, происходит трансформация функций ДУМК. Сотрудники Муфтията стали представлять крымских татар на различных международных площадках (например, организуемых ОБСЕ), решать вопросы освобождения крымских татар, арестованных по «делу 26 февраля» (митинг у стен крымского парламента) и «3 мая» (встреча М. Джемилева в Армянске), вопросы социально-экономического обустройства репатриантов и др. То есть многие функции Меджлиса плавно переходят к ДУМК. С одной стороны, это дает лидерам Муфтията ощущение своей возросшей значимости, а с другой – ставит их перед необходимостью принятия нелегких решений, особенно политического характера, которые не всегда находят массовую поддержку среди крымских татар. Наконец, происходит изменение отношения к ДУМК среди крымских татар. Его вовлечение в политические процессы Крыма приводит к поляризации крымскотатарского сообщества на сторонников и противников Муфтията. Поляризация имела место и ранее, но тогда линия разделения носила преимущественно религиозный характер. Как правило, ДУМК критиковали представители тех или иных исламских групп, которые конкурировали с ним за влияние над мусульманами Крыма. Теперь линия размежевания обусловлена в основном политическими мотивами и отражает общее разделение крымскотатарского сообщества на сторонников и противников тех изменений, которые произошли в статусе Крыма. Так, можно выделить три условные группы мнений в отношении ДУМК.

Первая состоит из крымских татар, которые достаточно быстро адаптировались к новым реалиям, а потому всячески поддерживают политику ДУМК по налаживанию сотрудничества с новыми властями Крыма.

Вторая группа представлена теми крымскими татарами, которые поддерживают ДУМК в силу того, что это единственный оставшийся влиятельный орган крымских татар, который может выражать и представлять интересы народа. Среди них немало тех, кто не приемлет происшедших с Крымом изменений, однако руководствуется прагматическим соображением: «народ должен как-то выживать».

Третья группа – те крымские татары, которые ориентированы на Меджлис и не приемлют происшедших изменений в статусе полуострова. По мере нарастания кризисных моментов в отношениях ДУМК и Меджлиса риторика представителей этой группы в отношении Муфтията становится все более жесткой, звучат обвинения в предательстве, продажности и т. д.

Для понимания сути изменений в отношениях крымского Муфтията с региональными властями необходимо рассмотреть характер этих отношений в предыдущий период. Как уже отмечалось выше, прерогатива представлять крымскотатарский народ в отношениях с властями (республиканскими или центральными) принадлежала Меджлису, который решал в том числе и вопросы религиозного характера (например, строительство Соборной мечети в Симферополе, хадж, акты вандализма над мечетями и т. д.). Муфтий если и принимал участие в этих встречах, то, как правило, в качестве сопровождающей фигуры. В риторике сотрудников Муфтията того периода нередко звучало недовольство политикой властей, которые, по их мнению, игнорировали интересы мусульман, затягивали решение вопросов с возвратом сохранившихся культовых зданий, поощряли распространение «нетрадиционных» исламских групп и т. д. В нынешних реалиях многое изменилось.

Во-первых, изменилась риторика представителей ДУМК, которые больше власть не критикуют, а, напротив, всячески ее восхваляют. Достаточно вспомнить слова муфтия Эмирали Аблаева о том, что «за последние 200 лет такого позитивного отношения к Муфтияту со стороны власти, как сейчас, не было».

Во-вторых, изменились сами взаимоотношения руководства ДУМК с властями. Муфтий становится вхожим в высокие кабинеты крымской вертикали власти, где он теперь решает не только религиозные вопросы, но и иные вопросы национальной повестки дня. Со стороны властей наблюдается стремление не только признать его высокий духовный статус, но и наделить его статусом «лидера крымскотатарского народа». Сближение ДУМК с властями Крыма произошло не сразу, а постепенно и под влиянием разных факторов.

Первый – давление со стороны властей в форме обысков в мечетях и медресе, подконтрольных ДУМК (летом–осенью 2014 г.), которые сопровождались изъятием запрещенной религиозной литературы. Помимо этого, летом 2014 г. медресе Крыма стали объектом тщательных проверок со стороны разных служб – пожарной, СЭС, по делам детей и Министерства образования Крыма. Давление проходило и в форме создания в августе 2014 г. альтернативного духовного управления, получившего название «Таврический муфтият». Последний, не успев возникнуть, начал активную анти-ДУМКовскую информационную кампанию, изобилующую обвинениями в сотрудничестве с проукраинским Меджлисом и поддержке исламских радикалов. Становилось понятно, что процесс «понуждения к диалогу» не оставляет особого выбора лидерам ДУМК.

Второй фактор – роль муфтия ДУМ РФ Равиля Гайнутдина, который выступил посредником в процессе налаживания коммуникации между ДУМК и властями Крыма. 8–9 сентября 2014 г., в самый пик давления силовиков, состоялся его визит в Крым. Был проведен «круглый стол» с участием представителей ДУМК и органов власти РК, прошла встреча Р. Гайнутдина с главой Крыма Сергеем Аксеновым. И хотя обыски и допросы мусульман в последующие месяцы продолжали иметь место, произошла перезагрузка в отношениях ДУМК и властей».

Здесь я бы не согласился с Эльмирой Муратовой, которая выделила лишь один российский мусульманский «центр силы», способствовавший «налаживанию коммуникации между ДУМК и властями Крыма». Пожалуй, президент Татарстана Рустам Минниханов и муфтий Камиль Самигуллин, побывавшие в Крыму с визитами, внесли не меньший, а может быть и неизмеримо больший вклад.

«Третий фактор – роль крымскотатарских политиков во власти (вице-спикера Руслана Бальбека, главы Государственного комитета по делам национальностей и депортированных граждан Заура Смирнова и вице-спикера Ремзи Ильясова) в укреплении отношений между ДУМК и республиканскими лидерами. Не обладая собственным высоким авторитетом в народе, они использовали фигуру духовного лидера для усиления своего влияния на крымскотатарское сообщество и нейтрализации влияния Меджлиса. В нынешнем правительстве они лоббируют вопросы организации хаджа, строительства Соборной мечети, объявления мусульманских праздников выходными днями в РК и др.

Четвертый фактор – импонирующий лидерам Муфтията подход государственной власти РФ к поддержке «традиционного» ислама и подавлению всех иных «нетрадиционных» исламских групп. Безуспешные попытки ДУМК заручиться поддержкой украинских властей в этом вопросе в предыдущие годы, постоянная конкурентная борьба за умы крымских мусульман вносили большое напряжение в деятельность Муфтията, забирали много времени и ресурсов. Теперь при поддержке властей задачи монополизации влияния в мусульманской умме Крыма стали решаться заметно легче.

К началу 2014 г. мусульманское сообщество Крыма представляло собой довольно пеструю картину, что было связано с действием либерального украинского законодательства, которое не имело ни перечня запрещенных экстремистских организаций, ни списка запрещенной религиозной литературы. Поэтому на территории Крыма открыто действовали представители разных исламских групп и течений. Если попробовать кратко воссоздать эту картину, то можно выделить следующих ключевых акторов.

1) ДУМК (создано в 1991 г.), которое позиционировало себя в качестве структуры, развивающей «традиционный» для крымских татар ислам. В своем понимании традиционности лидеры этой организации исходили из принадлежности крымских татар к ханафитскому мазхабу, матуридитской акыде, апеллировали к необходимости сохранения унаследованной от предшественников обрядовой практики, связанной с отправлением коллективных ритуалов, сопровождающих жизненный цикл человека. Основными партнерами ДУМК выступали разные турецкие организации, среди которых был как официальный Диянет (Управление по делам религии Турции), который имел свое представительство в Симферополе, так и частные турецкие вакфы суфийской направленности, которые координировали учебные процессы в крымских медресе.

2) ДЦМК – Духовный центр мусульман Крыма, возникший в 2010 г. на базе нескольких десятков автономных мусульманских общин. Его лидеры также позиционировали себя в качестве структуры, развивающей «традиционный» ислам, делали акцент на возрождении коллективных практик посещения азизлер – «святых мест», критиковали политику ДУМК, которая, по их мнению, способствовала активизации «нетрадиционных» исламских групп. ДЦМК возглавлял муфтий Ридван Велиев – ученик главы Духовного управления мусульман Украины Ахмеда Тамима, поэтому сторонников центра причисляют к так называемым хабашитам – последователям эфиопского шейха Абдуллы аль-Харари.

3) «Альраид» – ассоциация общественных организаций, имеющая около десяти отделений в разных городах Украины. Была создана в 1997 г. арабскими студентами с целью популяризации ислама, строительства мечетей, проведения благотворительных проектов. В числе партнеров ассоциации разные государственные и общественные структуры таких арабских стран, как Кувейт, Саудовская Аравия, Катар и Бахрейн. Ассоциация стремилась уйти от репутации сугубо религиозной организации и с этой целью организовывала научные и образовательные мероприятия – конференции на межэтническую и межконфессиональную проблематику, исламоведческие школы молодых ученых, лекции и конкурсы для молодежи. При ней действовали курсы по изучению крымскотатарского, арабского и английского языков, а также другие профессионально ориентированные курсы. «Альраид» тесно сотрудничала с ДУМК, вместе с которым осуществила немало просветительских и иных проектов.

4) Салафиты, представленные джамаатами, расположенными в разных регионах Крыма. Их деятельность отличала аполитичность, не публичность, концентрация на изучении основ веры (таухида), замкнутость внутри своих джамаатов, критичное отношение ко многим крымскотатарским обрядам и традициям, стремление очистить «крымский ислам» от любых нововведений, искажающих «правильное» понимание религии. В целом, признавая Меджлис представительным органом крымских татар, а ДУМК – главной религиозной структурой, они, как правило, не принимали участия в акциях, организованных ими. Был среди салафитских джамаатов и такой, который отличался активным вовлечением в политические и социально-экономические процессы. Это джамаат, объединившийся вокруг общественной организации «Себат», которая в 2011 – 2013 гг. выступала посредником в решении земельного вопроса между участниками самозахватов и властями. Его лидеры не признавали авторитета Меджлиса, считали, что последний намеренно не решает земельную проблему народа, получая от этого политические дивиденды. Активисты «Себат» участвовали в антимеджлисовских акциях протеста, организованных оппонентами Меджлиса (в том числе и нынешним вице-премьером Р. Бальбеком), пытались в обход него напрямую с властью решать вопросы участников «полян протеста».

5) Партия «Хизб ут-Тахрир» (запрещена на территории Российской Федерации), которая появилась на полуострове в начале 1990-х гг. и сумела создать разветвленную сеть своих ячеек. Число ее адептов по разным оценкам насчитывалось от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Партия отличалась заметной активностью. На ее счету несколько десятков публичных мероприятий – акций протеста, митингов, конференций. На протяжении последних 10 лет она была одним из основных ньюсмейкеров на полуострове, активно продвигала свою идеологию как посредством собственных СМИ (газеты и сайта), так и посредством участия в разных передачах в формате ток-шоу. Идеологию партии отличало вовлечение в проблематику Ближневосточного региона, особенно палестино-израильского конфликта, антиамериканизм и неприятие всего западного – капитализма, либерализма, демократии и т. д. Имело место противоборство сторонников партии с ДУМК и Меджлисом в форме взаимных обвинений, установления контроля над мечетями, началом празднования мусульманских праздников в разные дни и т. д.»

За последние годы «…в мусульманской среде Крыма произошел ряд событий, которые кардинально трансформировали расстановку сил. Среди наиболее знаковых событий следует отметить создание в августе 2014 г. на базе ДЦМК «Таврического муфтията» (ТМ). Его активистами была предпринята попытка занять место ДУМК, который на тот момент находился под давлением силовиков. С целью нейтрализации ДУМК было проведено несколько публичных мероприятий, в том числе пресс-конференций, лейтмотивом которых была тема связей ДУМК с Меджлисом и с радикальными исламскими группами. До начала диалога власти с ДУМК, начавшегося в сентябре 2014 г., ТМ имел шансы стать альтернативным Муфтиятом. Достаточно вспомнить, что глава ТМ Руслан Саитвалиев летом 2014 г. открывал ифтар [4], организованный главой Крыма С. Аксеновым. Видимо, оказываемая властями поддержка внушала лидерам ТМ уверенность в подобных перспективах, что объясняет их довольно смелые акции по установлению контроля над общинами и мечетями, находившимися под юрисдикцией ДУМК. Речь идет о евпаторийской общине и мечети Джума-Джами, в которой в сентябре 2014 г. было произведено переизбрание руководства общины и ее переподчинение ТМ. И хотя суды разных инстанций позже постановили освободить мечеть, сторонники ТМ все еще удерживают ее под своим контролем.

Важным для мусульманской среды стал процесс отъезда из Крыма сторонников салафизма и «Хизб ут-Тахрир», начавшийся в конце февраля 2014 г. Большинство из них перебрались на территорию материковой Украины и обосновались преимущественно в ее центральных и западных регионах. Основные мотивы уехавших – личная безопасность и стремление жить по канонам ислама. Говорить о массовости отъезда сторонников этих групп вряд ли возможно. В то же время и преуменьшать их число, как это делают некоторые крымскотатарские политики, заявляющие, что полуостров покинуло всего несколько сот крымских татар, тоже непродуктивно. В одном только Львове число крымскотатарских переселенцев с 20 человек увеличилось до 1200 человек. В целом, согласно официальным данным, из Крыма переселилось более 20 тыс. человек, из которых примерно половина – крымские татары. Конечно, не все из них покинули Крым по религиозным мотивам. Там немалый процент представителей интеллигенции, общественных активистов и предпринимателей, но доля практикующих мусульман также существенна. Крым покинули в основном лидеры и узнаваемые члены «Хизб ут-Тахрир». Рядовые адепты остались на своих местах. Среди салафитов примерно та же картина.

Произошла перерегистрация под новым названием («Созидание») крымского отделения ассоциации «Альраид», что понятно, учитывая общеукраинский формат этой структуры. Сферы работы ассоциации, главным образом по причине сокращения финансирования, заметно сузились. Например, перестала функционировать действовавшая при поддержке «Альраид» Школа хафизов в селе Кольчугино Симферопольского района. Перестали проводиться научные конференции. Масштабы кооперации с ДУМК также существенно уменьшились. В деятельности ассоциации стали преобладать просветительские проекты, например конкурсы по истории и культуре ислама для детей.

Усилились позиции ДУМК, которое благодаря поддержке властей становится основным игроком в мусульманском сообществе Крыма. Активно идет процесс его интеграции в российскую исламскую среду, в которой руководство Муфтията стремится балансировать между разными структурами и группами влияния. Сотрудники ДУМК активно участвуют в разных научных и организационных мероприятиях, проводимых в регионах России. Одновременно предпринимаются попытки организации научных мероприятий на территории Крыма. Происходит переориентация ДУМК с преимущественно религиозной сферы деятельности на общественно-политическую и культурно-научную».[5]

Крымский муфтият и мусульманское сообщество России

Среди упомянутых Эльмирой Муратовой участвующих в «различных организационных мероприятиях, проводимых в регионах России» сотрудников крымского муфтията за редким исключением один и тот же мусульманский функционер – заместитель муфтия Эсадуллах Баиров.

Справочно. Эсадуллах Талятович Баиров – замеситель муфтия Крыма.

Родился 22 сентября 1980 года в поселке Каменка, Каскеленского р-на, Алма-Атинской области, Казахской ССР. В 1989 году родители переехали в Крым и семья Эсадуллаха поселилась в селе Сары-Баш Первомайского района.

В 1997 году окончил Красногвардейский лицей и поступил на теологический факультет Анкарского университета в г. Анкара Турецкой Республики. Закончив в 2003 году обучение в Анкарском университете получил квалификацию «богослов, преподаватель исламских наук».

По окончанию обучения вернулся в Крым и с 2003 по 2009 годы преподавал в «Азовском медресе исламских наук» при Духовном управлении мусульман Крыма.

С 2009 по 2013 год работал в издательском отделе ДУМК, возглавляя комиссию по подготовке учебных пособий для религиозных школ-медресе Крыма.

В 2013 году после V Курултая мусульман Крыма, по решению Совета Духовного управления мусульман Крыма был назначен заместителем Муфтия мусульман Крыма.

С 2009 по 2012 гг. вел религиозно-просветительские программы на телеканалах ГТРК «КРЫМ» — Мир Ислама и «АТР» — Эзан седасы.

Эсадуллах Талятович Баиров женат, воспитывает сына и троих дочерей.[6]

Здесь, на наш взгляд, уместно более подробно ввиду особой важности вопроса остановиться на верно подмеченном Эльмирой Муратовой факте стремления руководства Муфтията Крыма балансировать между различными структурами и группами неконсолидированного исламского сообщества России.

Почему это имеет такое весомое значение? Дело в том, что эти российские мусульманские «центры силы» весьма неравнозначны в плане подверженности влиянию экстремистских течений. Среди всех мусульманских организаций наиболее «здоровой» в этом отношении на сегодняшний день является лишь Центральное Духовное Управление Мусульман (ЦДУМ) России, возглавляемое Талгатом Таджуддином. Так, Верховный муфтий не без гордости в 2017 году констатировал, что в его организации, насчитывающей более 1400 мусульманских общин, «нет ни одного имама-ваххабита».[7] К сожалению, этим на сегодняшний день наверное не может похвастаться ни один российский муфтият.

Кроме этого, ЦДУМ не чисто «татарский» муфтият, в него входят немало представителей из числа башкир. И вообще, деление мусульман внутри одного субъекта федерации, каким является Башкортостан, весьма искусственно и возможно в ближайшей перспективе должно и вероятно будет устранено. Данное обстоятельство, на мой взгляд, в объединительном плане весьма существенно с учетом отличий в языке и менталитете крымских татар от казанских, которое, на мой, может быть, весьма субъективный взгляд, приблизительно сходно с отличиями между татарами и башкирами.

И, еще один момент – ЦДУМ является централизованной, т.е. общероссийской мусульманской организацией, а не региональной, что дает ему больше прав на «опеку» крымского, имеющего республиканский статус муфтията.

Вместе с тем, возросший за годы «правления» муфтия Камиля Самигуллина ресурс и влияние регионального татарстанского муфтията также не следует сбрасывать со счета в плане возможного вовлечения его в дела крымских «собратьев» с целью их дальнейшей интеграции.

В этом ключе был весьма показательным проведенный 20 апреля 2017 года отделом исламских исследований Института стран СНГ совместный с Муфтиятом Республики Татарстан круглый стол по теме «Духовное наследие мусульман России и современность», на котором старший научный сотрудник отдела диаспоры и миграции Института стран СНГ Виктор Михайлов, поблагодарив за выступление казанского гостя Нияза Сабирова, обратился к нему с вопросом о роли муфтията в деле «интеграции крымских татар в российский исламский социум» после возвращения Крыма в Россию. И несмотря на в целом удовлетворивший взыскательную институтскую аудиторию ответ представителя ДУМ РТ, Виктор Михайлов все же призвал его руководство дополнить участие крымского муфтията в мероприятиях столицы Татарстана Казани и другими формами сотрудничества с целью более глубокого вовлечения крымских татар в общероссийские «мусульманские дела».[8]

В этой связи представляется целесообразным проведение в первой половине этого года на площадке Института стран СНГ в Москве круглого стола по теме «Интеграция мусульман Крыма в исламское сообщество России: состояние и перспективы» с привлечением широкого круга представителей как власти, так и религиозных организаций, в том числе и местных, крымских, например руководителя местной севастопольской мусульманской общины Энвера Ресульева.

Справочно. Энвер Ибрагимович Ресульев – председатель Севастопольской мусульманской общины «Мюневвер».

Община существует с 1991 года — с того самого времени, когда мусульмане начали возвращаться в Крым. Энвер Ибрагимович был избран председателем общины в 1994 году, и с тех пор все свои усилия направляет на то, чтобы ислам в Севастополе развивался, чтобы люди могли обучаться исламу, а главный мусульманский центр города — соборная мечеть «Акьяр Джами» — был красивым и ухоженным.

Благодаря усилиям Энвера Ресульева мечеть была официально передана мусульманской общине города и признана историческим памятником архитектуры. После этого начался длительный и сложный период восстановления мечети, в которым помимо зарубежных спонсоров приняли участие и российские, в числе которых ЦДУМ России.

Это произошло после визита Энвера Ресульева в 2010 году в составе украинской делегации в Уфу и встречи с Верховным Муфтием Талгатом Таджуддином, с которым была достигнута договоренность об открытии в г. Севастополе филиала Российского Исламского Университета.[9]

Однако это предложение, исходившее от Энвера Ресульева, несмотря на очевидные политические и не только выгоды для российской стороны по неизвестным пока причинам не было воплощено в жизнь.

Мероприятие на столичной площадке, а не в Крыму при должной его подготовке, имело бы больший вес и значение для заинтересованных регионов и вероятно позволило бы создать предпосылки для переориентирования в акцентах сотрудничества крымского муфтията на ЦДУМ России и ДУМ РТ.

В случае возможного успеха, было бы целесообразно в последующем провести в Севастополе аналогичное более представительное мероприятие для выхода на конкретные шаги, среди которых мне представляется в качестве наиболее действенных – «реанимирование» предложения о создании филиала РИУ ЦДУМ России в г. Севастополе, а возможно и аналогичного филиала недавно созданной Болгарской Исламской Академии в Симферополе, так как действенное и долговременное позитивное влияние на крымскотатарский как и любой другой мусульманский социум возможно лишь через систему исламского образования.

«За последние два десятилетия в Крыму была воссоздана система начального и среднего мусульманского образования. На полуострове действовало несколько десятков воскресных и коранических школ, 6 медресе и 2 школы хафизов. Они в целом выполнили функции повышения общего уровня религиозных знаний у людей и обеспечения мусульманских общин и мечетей полуострова квалифицированными имамами.

Следует отметить важную роль турецких организаций в становлении системы мусульманского образования на обоих уровнях. Турецкие учителя (в основном представители Диянета) преподавали основы ислама при мечетях, а частные турецкие вакфы координировали процесс обучения в большинстве действовавших медресе. После изменения политико-правового статуса Крыма все турецкие преподаватели были вынуждены покинуть полуостров. Образовавшийся вакуум был частично заполнен выпускниками крымских медресе. По причине сокращения учебных заведений отъезд турецких учителей пока остро не ощущается.

Важную роль в процессе налаживания системы мусульманского образования в Крыму играла ассоциация «Альраид», которая инициировала работу воскресных школ при мечетях, где преподавались арабский язык и основы веры. Детищем ассоциации была также школа хафизов, готовившая чтецов Корана. Несколько выпускников школы заняли призовые места на конкурсах, проводимых в странах СНГ и Ближнего Востока. Эта школа прекратила свою деятельность по причине невозможности получения российской лицензии.

На сегодняшний день из всех мусульманских образовательных заведений среднего уровня удалось наладить работу лишь одного медресе в селе Азовское Джанкойского района. Там в настоящий момент обучается 111 детей (63 мальчика и 48 девочек). Все остальные учебные заведения не смогли пройти процесс лицензирования. В ДУМК отмечают, что санитарно-эпидемиологические требования, необходимые для получения лицензии, крайне сложно выполнить. По этой причине деятельность всех остальных учебных заведений на время заморожена.

Актуальной проблемой в работе действующего медресе остается вопрос его финансирования, который с момента основания этого учебного заведения в 1998 г. успешно решал турецкий вакф «Азиз Махмуд Хюдаи». ДУМК в настоящий момент стремится изыскать альтернативные возможности для полноценного функционирования медресе.

Приоритетным направлением в развитии мусульманского образования в Крыму ДУМК видит создание Исламского университета, о необходимости которого было заявлено в резолюции конференции «Исламское образование в Крыму: исторические вехи и пути возрождения», прошедшей 10–11 октября 2015 г. в Ялте (Организована ДУМ РФ (примечание автора)). С этой целью изучается опыт действующих российских исламских университетов. Пока проблема подготовки высококвалифицированных кадров решается за счет отправки крымских татар на учебу в Российский исламский университет в Казани».[10]

«Межэтнические отношения в Крыму на протяжении последних двух десятилетий развивались сложно, что было связано как с разной интерпретацией истории представителями трех основных этнических групп полуострова, так и с разными проектами будущего Крыма. Крым нередко относили к региону с повышенной нестабильностью, который неминуемо повторит судьбу Чечни или Косово. Вопреки этим неутешительным прогнозам Крым не знал крупных межэтнических и межконфессиональных конфликтов, хотя отдельные случаи противостояния имели место. Один из факторов, разрушительно влияющий на ситуацию в Крыму, – деятельность региональных СМИ. Они этнически ориентированы, полны негативных образов «Другого», зачастую используют «язык вражды». Такое влияние СМИ сохраняется и в настоящий момент. Ситуация с освещением ситуации вокруг поимки мужчины (крымского татарина), стрелявшего в сотрудников скорой помощи в октябре 2015 г., наглядно это подтверждает. Многие проблемы, осложнявшие межэтнические отношения в предыдущие годы, так и не были разрешены. Например, наболевшая проблема самозахватов земли, проблема представленности крымских татар в органах власти, проблема функционирования крымскотатарского языка и др. События весны 2014 г. привели к еще большей поляризации в крымском обществе по линии этнического разделения. По субъективным ощущениям снизился процент межэтнических браков. Уровень бытовой ксенофобии, напротив, стал выше. Было несколько десятков случаев краж и разбоя в мечетях, вандализма над памятными знаками жертвам депортации, конфликтов из-за использования крымскотатарского языка в этнически смешанном рабочем коллективе и др. Можно выделить еще ряд факторов, которые провоцируют межэтническую напряженность в Крыму.

1. Состояние фрустрации у значительной части крымских татар, не смирившихся с проиcшедшими в Крыму изменениями. Чувство разочарования, подавленности, безысходности порождается аналогиями с историческими событиями в жизни народа и усиливается действиями новых властей Крыма. Усугубляют ситуацию обыски в домах и мечетях, задержания и аресты крымскотатарских активистов.

2. Давление на Меджлис, воспринимаемый многими крымскими татарами в качестве «национального правительства», болезненно воспринимается людьми, даже критически настроенными в отношении деятельности представительного органа. Те же настроения провоцируют и давление на единственный крымскотатарский телеканал АТР, и попытки создания альтернативных лояльных СМИ.

3. Передел собственности, особенно на побережье Крыма, когда страдают интересы крымскотатарских частных предпринимателей. Эти процессы лишь усиливают бытующие среди крымских татар представления о существующей дискриминации по национальному признаку.

В заключение уместно остановиться на возможных сценариях развития ситуации в мусульманской общине Крыма. Нелишне отметить, что все существующие прогнозы так или иначе касаются вопроса возможной радикализации настроений крымских мусульман. Каждый прогноз предполагает учет целого ряда факторов, в том числе и отмеченных выше. Можно выделить три возможных сценария.

Первый (оптимистический) предполагает постепенную адаптацию крымских татар к новым реалиям, успешную интеграцию мусульманских лидеров в российскую исламскую среду, развитие под влиянием СМИ и политики ДУМК пророссийских настроений у значительной части крымских татар. Этот сценарий возможен при дальнейшем отъезде из Крыма представителей «нетрадиционных» исламских групп и оппозиционно настроенных представителей интеллигенции, появлении лояльных властям легитимных крымскотатарских структур и лидеров, позитивном решении таких наболевших проблем, как самозахваты земли, полноценное функционирование крымскотатарского языка и др.

Второй (пессимистический) подразумевает сохранение и усугубление поляризации в крымском обществе по линии этнического/конфессионального разделения, нарастание протестных (радикальных) настроений среди мусульман. К такому развитию ситуации может привести массированный прессинг крымскотатарских активистов и сторонников «нетрадиционных» исламских групп со стороны силовиков, неспособность властей заручиться поддержкой легитимных национальных лидеров и структур, затягивание решения актуальных для крымскотатарского общества проблем земли, языка, представленности в органах власти и др.

Третий (реалистичный) предполагает консервацию на определенный срок нынешней ситуации, при которой сохраняется поляризация внутри крымскотатарского сообщества на сторонников и противников изменения статуса Крыма, происходит усиление позиций ДУМК и создание лояльных властям альтернативных Меджлису крымскотатарских организаций. Присутствует «точечное» давление силовиков, которое пока не провоцирует массовой радикализации мусульман, но способствует поддержанию среди них протестных настроений».[11]

Послесловие к сценариям развития ситуации в мусульманской общине Крыма

Завершая анализ, хотелось бы дополнить прогнозы Эльмиры Муратовой в связи с отставкой в октябре прошлого года председателя Госкомитета по делам межнациональных отношений и депортированных граждан (Госкомнац) Крыма Заура Смирнова. Глава Крыма Сергей Аксенов сообщил, что чиновник не сумел наладить взаимодействие с национальными общинами, а мероприятия комитета носили «формальный» характер. Отставка Смирнова прошла на фоне многочисленных одиночных пикетов, которые прошли в Крыму, когда около сотни крымских татар вышли на трассы с плакатами с требованиями «остановить репрессии» в отношении крымских татар и мусульман.

Все это явно свидетельствует не в пользу третьего (реалистического), и уж тем более первого (оптимистического) сценария развития ситуации в мусульманской общине Крыма.

Пессимистический прогноз на фоне ухудшения экономического положения большинства населения страны ввиду вероятных дополнительных зарубежных санкций, ожидаемых в феврале, возможен и в связи с новым, не совсем «удобным» для России обстоятельством – в ушедшем году Международный суд ООН обязал наше государство возобновить работу запрещенного Меджлиса и воздержаться от ограничений для крымских татар в представительстве их интересов.

В связи с этим, крымским властям видимо придется пойти на создание еще одной в дополнение к уже «раскрученной» в этом ключе структуры, какой стало Духовное Управление Мусульман Крыма. Возможно, с учетом уже сложившихся реалий, было бы целесообразно вернуться к прежде существовавшей модели, разделив крымский муфтият в соответствии с функциональностью на меджлис и чисто религиозную организацию, что, наверное, было бы более естественно.

В этом случае на повестку встанет вопрос о руководителе воссозданного меджлиса. Одним из вариантов, требующим более глубокого изучения, могло бы стать утверждение в качестве лидера этого меджлиса уже «обкатанного» в этом качестве в ДУМК муфтия Эмерали Аблаева. Возможно, в этом случае его естественной заменой в крымском муфтияте мог бы стать молодой и перспективный Эсадуллах Баиров, в определенной степени уже «интегрировавшийся» в российский исламский социум в результате частого пребывания на различных мусульманских мероприятиях в регионах России. Однако, при этом следует учитывать и имеющегося в ДУМК второго, более солидного по возрасту и возможному влиянию заместителя Муфтия – Айдера Исмаилова.

Справочно. Айдер Исмаилов – заместитель муфтия Крыма.

Родился 24 мая 1977 года в городе Маргилан Ферганской области Узбекской ССР.

В 1978 году его семья переехала в Краснодар (РСФСР), а затем в 1987 в Крым. Поселилась семья Айдера Исмаилова в городе Бахчисарай.

В 1994 году окончил Бахчисарайскую среднюю школу №2, а в 1995 году поступил на теологический факультет Сельджукского университета в г. Кония Турецкой Республики. Закончив в 2001 году обучение в Сельджукском университете, получил квалификацию «богослов, преподаватель основ ислама». В том же году поступил в аспирантуру на кафедру «Исламского права» Института социальных наук Мармаринского университета г. Стамбула (Турция).

В 2004 году защитил диссертацию на тему «Религиозно-правовые вопросы, возникшие в среде крымских татар и поиски путей решения» и получил ученую степень кандидата наук Исламского права (фикх).

По окончанию аспирантуры вернулся в Крым и с 2004 по 2008 годы преподавал в Азовском медресе высших исламских наук при Духовном управлении мусульман Крыма.

В 2008 году на IV Курултае мусульман Крыма был избран заместителем Муфтия Крыма.

В 2011 году на очередной отчетно-выборной конференции общественной организации «Азизлер» был избран председателем организации.

Айдер Исмаилов женат, воспитывает двоих сыновей и двоих дочерей.

Все эти «расклады» пока не более, чем малозначащее «гадание на кофейной гуще», так как требуют дальнейшего изучения и детальной экспертной проработки в непростых «турбулентных» предвыборных обстоятельствах, которая возможна лишь «на месте», в самом Крыму.

Предварительные выводы

Ситуация в мусульманском сообществе Крыма остается напряженной и в связи с последними событиями («нервозное» состояние элит перед приближающимися выборами президента России, рост протестной активности крымских татар в ответ на чрезмерное давление силовиков и в целом из-за ухудшения экономического положения, отставка председателя Госкомнаца Крыма, решение Международного суда ООН возобновить работу запрещенного Меджлиса и др.) имеет тенденцию к обострению.

Поэтому становится актуальной мобилизация экспертного сообщества с целью выработки действенных мер по нормализации ситуации в ходе «мозговых штурмов» на различных площадках как в столице, так и в регионах России и прежде всего в самом Крыму с участием заинтересованных организаций и ведущих специалистов российских и зарубежных научных центров.


[1] Эльмира Муратова. Мусульмане Крыма в новых политических реалиях – «Восток», №5, 2016 г.

[2] Эльмира Муратова. Мусульмане Крыма в новых политических реалиях – «Восток», №5, 2016 г.

[4] Разговение, вечерний прием пищи во время поста в месяц Рамадан, после захода солнца.

[5] Эльмира Муратова. Мусульмане Крыма в новых политических реалиях – «Восток», №5, 2016 г.

[10] Эльмира Муратова. Мусульмане Крыма в новых политических реалиях – «Восток», №5, 2016 г.

[11] Эльмира Муратова. Мусульмане Крыма в новых политических реалиях – «Восток», №5, 2016 г.

Обращаем ваше внимание на то, что организации: ИГИЛ (ИГ, ДАИШ), ОУН, УПА, УНА-УНСО, Правый сектор, Тризуб им. Степана Бандеры, Братство, Misanthropic Division (MD), Таблиги Джамаат, Меджлис крымскотатарского народа, Свидетели Иеговы признаны экстремистскими и запрещены на территории Российской Федерации.

 

Ситуация в мусульманском сообществе Крыма остается напряженной

Leave a Reply