|

История продолжится и без нас …

1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (No Ratings Yet)
Загрузка...

В этом году, (2015) в Москве, был переиздан Молитвенник «Молитвословъ»IMG-20151221-WA0006

посвященный светлой памяти Саhалум бен Раби Зарах (23.04.58 – 01.05.2011).

 

  Годом раньше, в Иерусалиме, под руководством координатора данного проекта Владика Гуршумова, по инициативе Фонда СТМЭГИ, при участии Бейт Сфаради, рав Гавриэль Давидов (верстка ивритского текста, редакция, графика), Веред Асор ( набор текста джуhури) и автор этих строк (восстановление текста на джуhури), приступили к подготовке переиздания Молитвенника.   

    О существовании харизматических лидеров того периода (конец 19 – начало 20-х вв.) у горских евреев есть мало данных. Но эти лидеры, среди которых и Асаф Пинхасов, переводчик Молитвенника «Молитвословъ» (1909г), с иврита на джуури (горско-еврейский) входят в традиционную религиозную элиту.

А.Пинхасов «пребывая» в древних еврейских текстах, отвечающие, в первую очередь его нуждам и нуждам общины, как будто они сочинены исключительно для него и его общины, глубоко и искренне «соперничает» с оригиналом молитвенника. И это состояние как Гимном, благодарственной молитвой отозвались во мне во время работы над книгой.

    Год тому назад ко мне позвонил рав Адам Давидов и передал мне Молитвенник с напутственными словами: «Мы с моим сыном (рав Гавриэль) верим в тебя. Именно, ты сможешь, восстановить эту ценную книгу. Думаю, что через три дня ты закончишь ее» — резюмировал рав Адам.

Как догадываетесь, через три дня вернуть работу такого масштаба было невозможно.

И я воспользовалась захватывающим интересным исследованием.

Моя скромная деятельность заключалась в восстановление текста. Как профессиональный музейный работник, я бы назвала этот процесс – реставрацией. Но письменных источников, скорее восстанавливают. Букву за буквой, слог за слогом, слово за словом, запятую за запятой, двоеточие, точка с запятой… я восстанавливала горско-еврейский текст столетней давности.

Подробности в «Предисловие научного консультанта»

Думаю, что мы должны были бы найти подходящее слово для моей работы. Я написана корректором. Корректор, как я знаю, это человек нормализующий грамматику (исправляющий орфографические, пунктуационные, стилистические ошибки). Приблизительно так характеризуют корректора.

     «Все случайности не случайности, а закономерность» — сказали умные люди.    

Намедни, поддержав в руках новый Молитвенник, вдруг вспомнила, что я, еще, когда-то, работала над этой книгой. Поверьте, вспомнила только через год после восстановления «Молитвословъ» — Сидура.

…В 2002-2004 гг. я переводила её, тоже, на горско-еврейском языке, использовав кириллицу (азербайджанский вариант) для Тельмана Исмаилова. Заказал работу один из его бизнес-партнеров. Не дождавшись окончания работы (она была на этапе корректировки с нашими аксакалами) заказчик отказался от нее. Как я эти два года трудилась над книгой, это отдельный интересный, насыщенный этап моей жизни: встречи с великими теологами, изучения разных курсов в этой области…

Как-то, давным-давно, профессор Михаил Занд, приветствуя и одобряя нашу выставку в Музее Израиля, сказал: «Лия, каждый человек в своей жизни оставляет свои следы. Твои дети и выставка – это есть твои следы».

Думаю, что мой уважаемый профессор добавил бы еще и наш Сидур.

Всякая вещь возвращается к источнику своему, и всякий человек стремится к своему первоначалу.

История продолжится и без нас …

                       Предисловие научного консультанта

Интерес к прошлому —  и близкому, и более далекому, —  закономерен.

Прошлое не остается мертвым грузом, но возвращается к нам чудесным образом, глубоко в нас воплощаясь.

От наших далеких предков нам»достались» не только строение костей и группа крови, но и их душа, а может быть, и дух, который проводит общину во времени и пространстве, по своему времени, по своей истории.

    Самые важные поучения в еврейском мире передавались посвященными     из уст в уста, но они также очень   старались, чтобы доступными для     народа были и письменные источники. Таким письменным документом для горских евреев Кавказа явился еврейский «Молитвословъ» («Молитвенник»), ставший источником великой мудрости, кладезем тайн, кладезем   глубочайшего благочестия.

Община рассматривала и рассматривает эту книгу в качестве памятника значительной исторической и культурной ценности, в качестве боговдохновенной священной книги, где истинно каждое слово и каждый факт, где все подчинено одному: чувству   горечи изгнания и, конечно,страстной надежды, что Бог их услышит.

       …1908 г. Закончив еврейскую религиозную семинарию, возвращается к себе домой, в Дербент, молодой раввин и педагог Асаф (Эсеф) Пинхасов, с молитвенникомв руках, переведенным им на горско-еврейский язык (джуури).   Год спустя при финансовом содействии М.Богатырева и Ш.Мордахаева он издает в г. Вильно эту книгу. Ещё будучи слушателем семинарии, он работал над алфавитом для будущего молитвенника, заложив в основу древнееврейский.

Другой немаловажной задачей он считал выбор диалектагорско-еврейского языка. Он не предпочел свой родной, дербентский диалект кубинскому или кайтагскому, а искал единый, доступный большинству горско-еврейский диалект, о чем свидетельствует предисловие к молитвеннику:«Так надо было написать перевод, чтобы поняли его и евреи Дагестана, и Кубы, и Ширвана».

Поистине, он блестяще справился с этой невообразимо трудной миссией.

Молитвенников до нашего времени сохранилось совсем немного.  Одной из причин мог быть тот факт, что «в 1960-х годах она (т. е. книга — Л.М.) была отправлена в макулатуру» (из справки, выданной Дагобкомом КПСС). Наряду с этим вопиющим фактом в справке значилось: «Асаф Пинхасов был расстрелян в 1920 г.»

В качестве другой причины можно предположить и ежедневное (дольше века!) использование оставшихся после уничтожения молитвенников, что   сделало их непригодными для чтения.  Вся надежда была на микрофильм, принадлежащий Национальной библиотеке в Иерусалиме, но и она не оправдалась.

С чем я столкнулась во время своей работы над уцелевшими экземплярами? Время не пощадило печать. Литеры алфавита поблекли или совсем обесцветились.

 Проблема заключалась не только в том, что «столетнюю» гимель трудно было отличить от такой же «старушки» нун; даже лупа порой “терялась в догадках”: где мем софит или самех, где бет и каф, а может быть, hэй всё-таки не hэй, а хет? Проблема усугублялась еще и тем, что на протяжении столетия медленно, но верно «было проглочено» множество букв, слогов и целых слов. К примеру, в некоторых словах из 7 букв в слове отсутствовали 4!  На помощь приходили ивритский текст и различные теологические толкования. Но… Надо было разобраться, к какому диалекту относятся «потерянные» языковые фрагменты (как мы уже заметили выше, А.П. использовал большей частью «нейтральный» диалект).  Уже успев «подружиться» с его «почерком», я отметила для себя, что он стойко придерживается выработанного правила, принятой им системы: каждое слово должно принадлежать определённому диалекту. Сколько бы раз на 481 страницах молитвенника не было употреблено слово «зовет”, оно озвучивается исключительно на дербентском — (огол зэрэ )זראאגל.

Ни одного случая не оказалось, чтобы это слово было воспроизведено кубинским диалектом; но в то же время некоторые   другие слова были написаны и, следовательно, должны звучать только на кубинском диалекте.

Более чем достаточно оказалось типографских опечаток. От того, как написано, например, слово, означающее в переводе «горький, горечь»- תלח или תחלзависело значение целой главы:

Блестяще выполненный Асафом Пинхасовым перевод всё же требовал ещё и другого,  нового,  «свежего глаза», который поставил бы последний штрих в  «Молитвеннике».

 Но, конечно, осуществляя свою задачу —  донести книгу до современного читателя — нельзя было исправлять или изменять до неузнаваемости оригинальный текст. В одном месте я предпочла просто не касаться стертого («пустого») слова, т.к. невозможно было догадаться, из какого диалекта оно взято, а неправильная,»расшифровка» могла бы нанести тексту непоправимый ущерб.

 И тем не менее, эта книга, первая из переведенных на язык горских евреев, была и остается эталоном добросовестной работы переводчика и глубоко верующего человека, жемчужиной культуры безотносительно к перипетиям собственной судьбы.

Полагаю, что Асаф Пинхасов не случайно выбрал именно «Молитвенник» для обращения к сердцам и умам сородичей. Этой книгой он как бы стремился напомнить им и самому себе, откуда черпать духовные силы, так необходимые для жизни каждого из нас и общины в целом.

  …Времена переменчивы. И каждому времени — временные книги. Но есть среди них и вечные: они пережили столетия, и ещё столетия им суждено пережить.  Это книги, обращенные к духовным началам человека, книги, которые открывают человеку средоточие всего сущего, помогают ему приникнуть к общинным истокам…

Д-р исторических наук Лия Микдашиева

Leave a Reply