Для счастья нужно не много

— В принципе, мой отец очень любил рисовать, хотя по профессии он был физиком и работал в системе образования. У меня сохранились его дневники, где рядом с текстом всегда присутствовали какие-то интересные зарисовки. Правда, я отца не видел, он ушёл на фронт, когда мне было 6 месяцев, и не вернулся. А вот старший брат был профессиональным художником. Но, к сожалению, мы его тоже очень рано потеряли, в 23 года – он упал, и травма обернулась летальным исходом.

У меня тоже со школьной скамьи наблюдалась тяга к изобразительному искусству. В наше время было очень много специализированных кружков, которые особо одарённых даже отправляли на практику. Я ходил в «Дом пионеров», и мне, наряду с несколькими другими 13-14-летними ребятами, посчастливилось побывать в Шуше, где мы трудились над натурными зарисовками.

— Я поступил во ВГИК и в течение пяти лет приобретал навыки художника-постановщика. Это был специализированный вуз, в котором учились и будущие режиссёры, и сценаристы, и продюсеры, и директора фильмов, и актёры, и операторы. Там учились ребята из разных республик, но бакинцы почему-то во всех сферах особенно выделялись. Например, Фикрет Багиров был своеобразной личностью, а также капитаном волейбольной команды ВГИКа, Эльдар Гулиев – его задатки одарённого режиссёра прослеживались ещё тогда, Октай Миркасимов, который выделялся своей интеллигентностью и эрудицией, и многие другие наши соотечественники. Мы все очень крепко дружили, по вечерам собирались, слушали музыку – в нашем общежитии всегда царила уютная и творческая обстановка. Нынешние студенты позавидовали бы нам, потому что сейчас среди учащихся не наблюдается подобной спаянности.

После окончания института я вернулся на родину и до сих пор успел поработать где-то в 30-ти фильмах. Порой мне очень хотелось, чтобы между фильмами выдался перерыв, и я мог заниматься живописью. Понимаете, живопись для меня – самое главное. Дело в том, что кино – коллективное искусство, где каждый норовит высказать свои идеи. И чтобы творческий процесс протекал без затруднений, необходима сплочённость. Ведь какой бы ты ни был индивидуальностью, в итоге ты должен подчиниться общей концепции, которая возникла у режиссёра, потому что всё-таки он является главным автором картины.

Почему нам порой настолько приятно пересматривать фильмы 50-60-х годов – потому что люди, которые над ними работали, вкладывали в них душу. Не было халатного отношения. Мы настолько жили этим, что даже по ночам собирались и дискуссировали. Сейчас, к сожалению, Азербайджан уже не снимает столько фильмов, как раньше, в основном, штампуются сериалы низкого качества, хотя есть профессионалы, которые могли бы сделать это намного лучше. А люди того периода не шли ни на какие компромиссы – если мне сценарий не нравился, я никогда не соглашался за него браться. То же самое и режиссёр, и все остальные работники кинематографа – мы просто деликатно отказывались.

— Сложность в том, что надо найти в себе силы меняться перед каждым фильмом. Ведь художник обладает индивидуальным почерком, у него своё видение мира, чисто субъективное. А в сфере кино приходится постоянно ломать себя, перестраиваться, как минимум, из-за смены жанров.

Я работал над очень многими историческими фильмами, в изобразительном решении которых нельзя было ошибаться. Потому что каждая эпоха – это определённая аура, обстановка, и в окружающем нас антураже нет ничего готового, чтобы пойти и снимать. Например, в фильме «Бабек» действие происходит в 9-м веке. Где мы найдём архитектуру 9-го века, чтобы в округе не было современных строений, телеграфных столбов, асфальтированных дорог? Это нереально, и поэтому художнику приходится продумывать всё с нуля, стараясь не допустить ошибок. Потому что фильм смотрят разные люди и наряду с обыкновенными зрителями его оценивают историки, этнографы, литераторы, каждый из которых стремится найти ошибку.

Грамотное создание экранного произведения требует большой серьёзности и концентрированности. Сейчас я преподаю в Академии художеств, где помимо живописцев пытаюсь готовить и кинохудожников.

— Есть у нас молодые одарённые режиссёры и в целом в год снимается несколько фильмов. Но, к сожалению, очень сложно приходится молодым кадрам, учитывая, что весь антураж необходимо брать из киностудий. Раньше для художников-постановщиков работало несколько цехов – столярный, бутафорный, пошивочный, механический и так далее, но сейчас их количество значительно сократилось. Наша кинофабрика, конечно, намного скуднее, чем в Голливуде, плюс ко всему, у нас очень мало зрителей.

Стремление выйти на большой экран есть, есть попытки участия в международных фестивалях, чтобы наши фильмы закупили, ведь каждая отрасль, в первую очередь, должна оправдать себя материально. Но дело в том, что любое искусство окупает себя веками. Как можно, например, оценить творения Микеланджело, Рафаэля или импрессионистов в тот период, когда они их создавали? Подобное искусство окупается не только бумажными деньгами, это история народа, история целого поколения, которое оно символизирует. На это, конечно, стоит потратить деньги. И так поступает весь мир, чтобы защитить и оградить свою культуру.

Что интересно — в мире, где всё забывается, культуру стереть невозможно. Она обязательно выплывет и покажет те ценности, которыми жили люди. Если бы Геродот не написал про Александра Македонского, все бы о нём забыли, если бы не было скульптур и изваяний Греции, не было бы такого понятия как «Эпоха Возрождения» — а ведь это огромное достояние народа.

Да, фильмы сейчас не окупаются. Раньше мы снимали фильмы, которые за 10-20 раз могли себя окупить, потому что мы были большой страной, население которой составляло 250 миллионов, и картина становилась кассовой. Сейчас наша аудитория достаточно сузилась, учитывая, что в Азербайджане проживает 7-8 миллионов человек. Но, тем не менее, всё, что мы создаём, остаётся духовным наследием. Это лучше финансовой отдачи, потому что деньги всегда пропадают и на что-то тратятся, а искусство – оно вечно.

— На данном этапе нет. Мне бы очень хотелось работать именно со своими единомышленниками, а не просто ради извлечения прибыли. Потому что в материальном плане мне всего хватает – я президентский стипендиат, пенсионер, и с удовольствием поработал бы вместе с приятными мне людьми. Но они почему-то пока ничего не снимают.

— Я не ставил перед собой цели придерживаться определённого стиля или подражать кому-то, это отклик души. Меня всегда интересовала тайна мироздания и прочие вечные темы, которые проявляются на моих картинах. Я не революционер, по сути, не люблю кричать и, ни в коем случае, доказывать окружающим свою точку зрения. Я в жизни никого ещё не убеждал, даже своих студентов. Могу постараться привить любовь к прекрасному, чистому, святому, но никогда не стану давить на кого-то своими идеями и соображениями, пускай принимают мир таким, каким они сами его ощущают.

— Во-первых, у нас было достаточно сложное детство. Мать одна поднимала на ноги четверых детей в послевоенное время. Во-вторых, меня обучали женщины – и в доме пионеров, и в художественном училище – они всегда были нежны и очень хорошо ко мне относились.

Для меня материнство – это святое. Люди появляются на свет, делают свои первые шаги, получают воспитание именно благодаря матери, отец в этом деле всегда играет второстепенную роль. И потом, кинопроизводство связано с постоянными выездами и прочей суетой, поэтому после, попадая в мастерскую, хочется снять с себя это напряжённое состояние и постараться изобразить нечто спокойное и прекрасное.

— Это первозданная природа в разных своих проявлениях – и ветреная, и тёплая, и суровая, и солнечная. Несмотря на то, что я редко пишу пейзажи, очень многое впитываю от природы. Также на досуге я изготавливаю скульптуры малой формы, но, к сожалению, свободного времени бывает не очень много – мой нынешний график забит преподавательской деятельностью.

Нет такого художника, который бы разом взял и написал что-то гениальное – чтобы выразить своё мастерство на плоскости или в объёме требуется трудолюбие. Или композиторы, чьи произведения мы слушаем, восхищаемся и не задумываемся о том, что за каждым стоящим творением скрываются бессонные ночи, душевная боль, напряжённый труд. Ничто не даётся просто.

— Конечно, художник должен попытаться заработать на своих трудах, но, к сожалению, это не всегда удаётся. Часто бывает, что определённое творчество не окупается сейчас, зато становится достаточно востребованным потом, ведь ценность приобретается со временем. Опять-таки, всё происходит через мучения.

Сколько мучился тот же самый Ван Гог, чтобы продать свои картины. Ему был нужен элементарно прожиточный минимум, он не собирался приобретать дорогой лимузин и двухэтажную виллу, он думал только о том, как купить себе краски, кисти, холсты и оставить немного на пропитание. Он за всю свою жизнь продал одну единственную картину, и то покупателем оказался его брат. Бывают и благополучные художники, у которых много заказов, но они, в основном, занимаются салонной живописью. Их имена смываются быстро, потому что настоящее искусство всё-таки оценивается годами и приобретает свою значимость с течением времени.

Я тоже порой продаю картины, но мой доход заключается не только в этом. И, в принципе, я работаю не для продажи. Потому что, честно говоря, лично мне бывает жаль расставаться со своими картинами, зная, что ты прощаешься с ними навсегда. Лучше продавать свои работы музеям или галереям. Раньше Министерство культуры и туризма приобретало большое количество моих картин, и каждой из них я могу воспользоваться, если, к примеру, организую выставку. А отдавая своё творение простому обывателю, ты рискуешь никогда его не найти. И потом, ты не знаешь, оберегает ли он твою картину, или через месяц сделает евроремонт, увидит, что она не вписалась в антураж, и выбросит куда подальше. Для художника это было бы очень тяжело, потому что в свои работы он всегда вкладывает частичку своей жизни, своей души, своих переживаний…

— Я не думаю, что искусство имеет какие-то грани. Может, у Малевича на тот период была какая-то внутренняя депрессия, которую он выдал в «Чёрном квадрате». Но эта картина, на самом деле, не так-то проста, я видел её в оригинале, она действительно наделена какой-то магической силой.

Конечно, он ознаменовал переломный момент в искусстве, однако оно этим не ограничилось. Например, во времена Малевича творило большое количество гениальных художников, таких как Василий Кандинский, Пикассо, Марк Шагал. Каждый из них был настолько уникален и своеобразен в своих творениях, описывая собственные переживания на холсте в только им присущей манере, что мы начинаем видеть мир глазами этих художников через призму их творчества.

Говоря об этом, вспоминается Уильям Тёрнер, знаменитый английский художник, который постоянно находился в творческом поиске и писал великолепные корабли, океаны, закаты… И что он оставил после себя? Он оставил туман. Ведь именно после картин Тёрнера Англию стали именовать «туманной страной». Или азербайджанский художник Саттар Бахлулзаде. Он настолько искренне был влюблён в природу, что сумел передать это с помощью некой мелодии, звучащей с полотна. Все мы видели много пейзажей, но его картины производят совсем иное, отличное впечатление.

Ещё мне нравится один из наших интересных художников, Таир Салахов – как он бакинский ветер прочувствовал, как передал национальный дух… Порой, смотришь на нефтяника и начинаешь видеть его глазами Салахова, смотришь на сочные гранаты и вспоминаешь Тогрула Нариманбекова. Наш мир всё-таки прекрасен и, наверное, сила искусства заключается в том, чтобы передать это прекрасное в картинах. Об этом говорили многие искусствоведы, но они уже долгие годы, к сожалению, молчат. Несмотря на то, что искусствоведов целый институт готовит, результатов — ноль. Их прямая обязанность – воспитывать в людях эстетический вкус, пропагандировать нечто хорошее, светлое.

Подрастающее поколение надо готовить к лучшему хотя бы примером изобразительного искусства. Столько смертей, столько попыток суицида становятся следствием внутренней пустоты и безнадёжности у людей. На самом деле, ни одна ситуация не может быть по-настоящему безнадёжной, ведь человек сам доводит себя до такого состояния изобилием или, напротив, бедностью своих суждений. Есть люди, которые постоянно всем недовольны. Хотя, если закрыть на мгновение глаза и открыть снова, мы увидим, что город преобразился, стал красивее, начал спокойней жить. Нельзя видеть во всём негативное.

Просто порой абстрактное искусство толкает людей к социальной неуравновешенности, всё-таки, данный жанр выражает сугубо индивидуальное и субъективное видение мира художником. Пускай он видит его по-своему, но не навязывает, как это делал Малевич. Я всё же считаю себя реалистом, ведь наши эмоции и переживания – они реальны, а не абстрактны. Но в то же время я не отрицаю абстрактное искусство. К тому же, авангард считается новизной, а двигаться вперёд непременно нужно, потому что останавливаться на достигнутом означает самого себя уничтожить.

— Честно говоря, я никогда не думал о больших материальных благах. Я не собираюсь строить многоэтажные дома, покупать дорогие машины… Однако по жизни считаю себя человеком успешным – у меня прекрасная семья, есть мастерская, моё любимое дело, и мне этого достаточно.
Читать полностью: http://news.day.az/culture/546482.html