Вторник, Февраль 7th, 2017 |

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ИНОСТРАНЦЕВ (АДЖЕМИ) ПРИ ОСМАНСКОМ ДВОРЕ XVI ВЕКА

(No Ratings Yet)

Загрузка...

Возросший за последние годы интерес к истории и культуре Турции, большей частью связанный с развитием туристического сектора, пропагандой культурного наследия и усилением удельного веса политического влияния страны в регионе создает весьма благоприятные условия для научных исследований. Этому способствует также толерантное моделирование культурно-исторического наследия Турции , при котором определяются роль и значимость всех этно-культурных образований, внесших вклад в формирование монолитной системы, характеризуемой сегодня как тюркское искусство. Культурный ареал тюрков охватывает огромный регион,выходящий далеко за пределы одного континента. Средоточие сегодня в Малой Азии – результат долгой завоевательной политики и тонкой игры дипломатии, в итоге которых ассимилировавшаяся мощная кочевая культура превратилась в главный оплот Ислама, объединила невероятное число совершенно непохожих в быту и жизни народы в одно государство, и почти за одно столетие завоевало большую часть известного тогда мира. Пиком этого величия стал век XVI век: век Сулеймана, век великих архитектурных творений и сокрушительных войн за Европу, век гаремных интриг, заложивших основу последующего заката и «женского султаната», расцвета науки, литературы, истиографии. Грандиозное строительство для Империи означало не просто демонстрацию ее мощи и вкуса. Как цивилизация, достигшая своего апогея Османская Империя выработала свой стиль , отвечающий запросам как мусульманства, так и светской жизни. Одной из действенных причин культурного взлета XVI века является межкультурное взаимодействие Османов и части завоеванного мира, четкая политика в отношении социокультурной адаптации иностранного населения. Следует коснуться собственно социальной среды Османов. Основная часть иностранцев на территории Империи была представлена рабами. Однако, неправильно было бы приравнивать их социальный статус к аналогичным критериям в западном понимании. В фундаментальных исследованиях И.Сака, А.Арслана, Х.Эрдема приводятся сообщения европейских путешественников, послов относительно положения рабов-иностранцев в Османской Империи в ранний период: «…Рабы их живут намного лучше. Они всегда заняты, и обучены какому-либо делу. Приготовленные ими башмаки, горшки приносят им выгоду.»( Молтке). Согласно установившейся традиции здоровое, молодое поколение рабов было задействовано в военном деле. Прежде чем попасть в янычарский корпус, избранные дети проходили многолетнее обучение в «Acemoğlanları ocağı»(Дом иностранцев)- развитую по всей Анатолии сеть отбора христианских детей с целью обучения, воспитания и дальнейшего карьерного становления. Далеко не все из них становились впоследствии янычарами. Опытный глаз наставников выбирал из них наиболее одаренных, и последний имел все возможности сделать блестящую карьеру при дворе. В этом отношении очень показательна деятельность иудейских лейб-лекарей, в разные годы игравшие весомую роль в дипломатии Османов, особенно с Западом.

Первая волна порабощенных начала поступать в Империю с конца XIV века с завоеванных Болгарии и Греции. В XV в. Был высок удельный вес пленных с Боснии и Сербии; и, в этот же период «… на рынках Стамбула и Бурсы было много арнавутов». Однако, никогда еще не было на этих землях такого этнического разнообразия как с начала XVI в. Венгры, немцы, итальянцы, грузины, русские. При этом в источниках довольно редко упоминаются как рабы армяне и иранцы. Относительно последних следует оговориться, поскольку в турецкой, и, как правило, в европейской литературе, освещающей историю региона XVI в. термин «иранцы» употребляется большей частью в конфессиональной трактовке, растворяя в себе не только малочисленные этносы, но и целые государства. Шиизм, диаметрально противопоставляемый с этого периода официальному суннизму Османов, традиционно отождествлялся с Персидским Ираном, культурным антогонистом Турана. В этом случае яростных шиитов Сефевидов, впервые к XVI в. объединившиХ исторические земли Азербайджана и противопоставленные, таким образом, Османам как отнюдь непериферийная вассальная провинция, а обладающее достаточной напористостью сильное государство, и, самое важное, этнически тюркское. В имперском свете Сефевидов было выгодно представлять как ненавистных «аджемов»- иранцев. Подобное противостояние, искусстно подогреваемое европейскими государствами, в первую очередь, Венецианской Республикой с целью создания антиосманской коалиции, личностные амбиции правителей и послужили трактовке Сефевидов как сугубо иранского государства. Хотя, те же венецианцы отмечают , что при дворе Шаха Исмаила и Тахмасиба I официальным, более того светским оставался азербайджанский тюркский язык. Иранизация правящей элиты (а не всего народа) наметилась в Сефевидском обществе лишь с конца XVI в. в годы правления Шаха Аббаса I. Наличие по соседству родственной и влиятельной тюркской среды, возможно, и раздражало имперские амбиции чувствительных к этикету Османов, не желавших видеть Сефевидов — шиитов равными себе, и выгоднее было представлять их как особую группу аджемов – тюрков. Реакция Сефевидов при этом являлась логичным для своего времени продолжением борьбы. Упомянутый термин «аджем» в отношении этнических азербайджанцев, отождествляет их с иранцами. Начиная с первых завоеваний Ислама арабы нарекали «аджемами» всех неарабских мусульман, точно также как римляне всех остальных – варварами. Слово «аджем» означает чужой, чужестранец, чужеродный. В Османском обиходе, приемнице Халифата, термин применялся сугубо относительно к иранцам, аджемами – тюрками же называли азербайджанцев. Не последнюю роль при подобном отторжении сыграли и завоевательные проекты Османов, планы относительно выхода к Каспийскому побережью, и становления Шелковой монополии. В источниках XVI в. государство Сефевидов упоминается часто как «Аджемия»: «…предложил мне отправится в Аджемию, к Великому Софи». В результате затянувшихся Османо – Сефевидских войн на территории Империи оказалось огромное количество кызылбашей. Их преимуществом была генетическая и языковая общность с Османами. Следует коснуться и социальной оценки положения пленников аджемов. Согласно указам Шейх – уль – Ислама до 1554 года было запрещено продавать и покупать аджемов как рабов. Однако, во время похода на Тебриз, Кануни Сулейман, чрезвычайно раздраженный партизанской тактикой Шаха Тахмасиба, добился от Шейх – уль – Ислама Абу Суид Эфенди права на порабощение аджемов. Путешевствовавший в эти годы по региону немец Ганс Дерсшвам отмечает : «…Османы не продают тюрок-аджемов. Это карается смертью. Однако, в этот раз война затянулась и Шейх-уль-Ислам разрешил торговлю аджемами как нами христианами». Указ был дополнен в 1578г. проектом сардара Лала Паша Мустафой. Примечательно, что в нескольких фирманах подобные действа относитетельны и к армянам, несмотря на их вероисповедание, что свидетельствует о достаточно толерантном отношении к последним. Таким образом, со второй половины XVI в. положение тюрок-аджемов было практически сравнено с остальными подневольными Империи. Положение изменилось лишь в 1736 г. В договоре с Надир-Шахом Афшаром специально подчеркивалось положение тюрок-аджемов, которых с указанного времени запрещалось продавать и покупать, остальным же даровалась вольная. В самой Империи, переживавшей в этот период эпоху Тюльпанов (Lale Devri), уже наметились тенденции борьбы с рабством, затянувшиеся вплоть до Танзимата. Особый интерес представляет и тот факт, что аджемы должны были доказать свое этническое происхождение на суде, дабы отсудить желанную свободу. И.Сок приводит более десятка случаев, когда грузины, армяне, курды пытались выдать себя за азербайджанцев, при чем большую часть из них составляли женщины – рабыни и наложницы.

Творческий потенциал аджемов, их роль в художественной культуре Османов, а также определение их личностного статуса в условиях социально-культурной адаптации наглядно отразились на жизни и творчестве зодчего Аджема Али. Творческий портрет этой, почти хрестоматийной для Османского искусства личности впервые в отечественной науке был дан Дж.Гияси на основе турецких и европейских источников. Среди них особо следует отметить исследования первой половины ХХ в. , которые являются предметом научного дискусса по сей день. Турецкая истиография по теме фиксирует данные зодчего достаточно четко, однако начиная с конца 40-х г.г. исследователи избегают прямого указания на тот или иной памятник, созданный Аджемом Али. Подобное отношение объясняется, скорее, бытовым национализмом, характерным для турецкой научной среды в определенные этапы ХХ века. Причину того следует искать в истоках формирования турецкой академической среды в первые десятилетия Республики, характерной чертой которой стало этническое и культурное разнообразие, а также насаждение светского начала, сопровождаемое ломкой традиционных социокультурных институтов. В сложившихся условиях курс на эффективную европеизацию и стал главным коридором проникновения в научный обиход Турции псевдотюркских концепций, ущемляющих роль и значимость вклада тюркских народов в Османскую культуру, и наоборот, усиливая акцент на значимости генерации «денме» (отучеченное и принявшее Ислам иностранцы). Ситуация начала в корне меняться с конца 80-х г.г., когда участился культурный взаимообмен в тюркском мире. Миграция постсоветской интеллигенции сыграла немалую роль в формировании нового облика турецкой науки, где все еще высок удельный вес азербайджанских ученых. В контексте сказанного исследование творческого пути Аджема Али в историко-культурологическом аспекте представляет особый интерес. В турецкой истиографии традиционно считается, что Али попал в Стамбул в качестве пленника из Тебриза еще в малом возрасте во времена походов Явуз Селима. Физические данные и смышленость позволили ему попасть в «Acemoğlanları ocağı», нижний уровень Эндерунской системы, где его, видимо, и заприметил дворцовый зодчий Хайреддин. В официальной хронике Баязида II в связи с традиционной раздачей эхсана в 1503 г. отмечается имя Аджема Али в качестве одного из учеников Hassa Mimarları Ocağı (Дворцовой Академии зодчества и инженерии), учрежденной еще Мехметом Завоевателем, где он числился в группе Хайреддина. Отбор талантливых отроков осуществлялся во дворце в несколько этапов. Помимо янычарского корпуса, состоящего в основном, из христианских детей, при дворце функционировали отдельные школы, ремесленные, постепенно, в ходе обучения выявлялись индивидуальные творческие наклонности избранных. Художественное образование, литературное и лингвистическое знаточество оттачивались теологическим и естественнонаучным блоком знаний и постоянными физическими нагрузками. Именно эти дети – рабы, получив блестящее образование, со временем формировали военную и интеллектуальную элиту Империи.

Начиная с 1507 года имя Аджема Али в различных вариациях указывается практически во всех значительных сооружениях эпохи.Чаще всего его имя звучит как Acem Alisi ( Али из Аджемии), однако наряду с ним очень часто встречается Esir Ali (Пленник Али), в сефевидской среде его принебрежительно упоминали как Sünni Ali (Али Сюннит), дабы подчеркнуть отступничество от шиизма. На памятниках зрелого творческого периода зодчий указан более авторитетно: Ali bin Abdullah Тebrizi (Али, сын Абдуллы из Тебриза), Alaeddin Ali bey ibn Abdulkerim Тebrizi (Алаэддин Али бек, сын Абдулкерима, из Тебриза). Еще одно имя зодчего приведено в работе Ф.Бабингера и Л.Майера как Mimar Acem İsa, неверно прочитанные ими на одном из сооружений третьего двора Топкапу. Сопоставления архивных данных дворца, налоговые счета, эпитафические памятники, проработанные во второй половине ХХ века, позволяют утверждать что речь идет об одной и той же личности.

Начав работать с Хайреддином, с 1507 г. Али поступает в мастерскую сменившего его Ягубшаха в качестве первого помощника. Мощь Империи к тому времени вступила на полосу взлета. Наступил век Селима Грозного и Сулеймана Великолепного, пик османской политико-экономической гегемонии и культурного взаимовлияния. Грандиозное строительство, столь характерное для всех этапов турецкой государственности, отфильтровывалось в следующий после сельджукского большой монолитный стиль – османскую классику, в которой тонко гармонировали черты сельджукской, византийской архитектуры, художественного наследия завоеванных стран. У истоков этого уникального синтеза был тебризец Али. Масштабные проекты Селима, а затем Сулеймана требовали нового подхода к самой сути османской архитектуры, призванной отразить четкость военных традиций, верность Исламу, изящность вкуса, этническую толерантность, восточное очарование и выдержанную строгость, блестящую образованность, и конечно же, мудрость. Система придворного архитектурного образования ориетировалась именно на эти ценности. Поэтому для молодого Али открывались большие возможности. Хотя, конкурентов в его среде для своего времени тоже было достаточно. Так, по сообщению Челеби, в 1528 г. про дворце функционировали около пятидесяти архитекторов и инженеров. Большинство из них составляли сефарды, спасшиеся от Реконкисты, и сформировавшие в Империи Османов последовательно сильную в экономическом и политическом отношении диаспору, а также армяне и греки. Поскольку представители тюркской аристократической среды традиционно составляли военную и административную систему, то сфера услуг, в том числе и художественно- творческий потенциал, периодически формировался из представителей других этнических групп, что впоследствии сыграло не последнюю роль в ослаблении государственных позиций Османов. Аджемская диаспора подобных условий не иметь не могла. У Али не сильных, влиятельных земляков на османской земле не было. Усиление его профессионального авторитета объясняется феноменальными творческими данными и личной каризмой. Помехой для тебризца Али не стало и происхождение, хотя именно с этого периода обостряется Османо – Сефевидское противостояние , на фоне которого, в принципе, и происходило становление его личности. Умело варьируемая в подобных условиях доля маргинальности была присуща всей придворной субкультуре. В 1507 г. Эсир Али участвует в строительстве Пиринж – хан в Бурсе (Pirinc han) вместе с Ягубшахом и вторым его помощником Юсифом. В 1508 – 1509 г.г. он самостоятельно возводит несколько небольших квартальных бань в Стамбуле и Амасье. Знаменательным в творческой биографии Аджема Али и в судьбе Стамбула стал год 1509-й. 10 сентября 1509 г. в городе произошло мощное землятресение, спровацировавшее затем сильное цунами и запечатленное в источниках как «Kiyamet-i-suğra» («Малый Судный день»). Были разрушены целые кварталы, снесены части крепостных стен, погибло почти 10% населения ( 13 000 из 160 000). Для восстановления Стамбула Байязид II предпринял ряд срочных мер, масштабу и срокам исполнения которых позавидовал бы МЧС любой ведущей страны современности. Комиссии по восстановлению включавшая 66 000 специалистов со всех концов Империи ( 3000 мастеров, 11 000 их помощников руководили процессом работы) удалось уже к концу 1510 г. не только восстановить разрушенное, но и придать многим постройкам совершенно новый облик. За заслуги в восстановительных работах был особо вознагражден зодчий Али ибн Абдулла Тебризи, получивший в наследственное пользование один из кварталов Стамбула, и его помощник Махмуд бек. В хрониках отмечаются его организаторские способности, умение руководить рабочей массой в экстремальных условиях, что высоко ценилось в османской правящей элите. С 1511 г. Эсир Али наиболее часто упоминаемый зодчий, хотя исследователи считают ,что после Ягубшаха дворцовую Академию возглавлял Мимар Аяз. Государственные заказы, частные мавзолеи, бани, созданные Эсиром Али во втором десятилетии века свидетельствуют об совершенно новом видении купольного решения в османской архитектуре, отличном от византийской и сельджукской систем. Заложенные им принципы единого большого купола с минимализаций системы подпорок, стали впоследствии основой Классического османского зодчества и создали базу для творчества Мимар Синана. Купольные композиции Али во многом стилистически близки к азербайджанскому варианту, где наивысшим достижением является мавзолей Олджайту Худабенде, построенный 1305 – 1312 г.г. Алишахом Тебризи в Султание с самым ранним на Востоке двуслойным заостренным куполом из кирпича диаметром 24,5 м и высотой 20м. Эсир Али интуитивно был связан с традициями Тебризкой архитектурной школы, с ее ясным решением купольной проблемы. Именно поэтому он и стал предтечей нового стиля, сочетания навыки академического образования и собственных творческих переживаний. Умело варьируя новшествами и интуицией, в создаваемых впоследствии памятниках Али синтезировал традиции Сельджуков, византийцев, первых больших европейских стилей ,и запомнившиеся ему на Родине четкие элементы выковал в итоге изящную модель Классического османского зодчества.

Сменивший отца на троне Султан Явуз Селим В 1519 Г. назначает Аджема Али на совершенно новую в Империи должность Hassa mimarbaşı — Главный архитектор Империи. И это всего лишь через четыре года после Чалдыранской битвы (1514) – кровопролитной резни между двумя тюркскими державами! Аджемы, они же сефевиды теперь считались изменниками, отступниками. К ним относились достаточно подозрительно. Точно также ненавидели османов в Тебризе. Шах Исмаил Сефеви стал главным объектом, на которого делала ставку европейская антиосманская коалиция во главе с Ватиканом. Однако в Топкапу переживал взлет своей карьеры, казалось бы, далекий от политики Эсир Али. С 1520г., уже во времена правления Сулеймана, Аджем Али часто едет на Балканы, став первым и единственным зодчим, создавшим произведения Османов в Европе. Пик популярности Аджема Али приходится на первый период правления Сулеймана. Творчески плодотворными стали 1520-е годы. Уникальным явлением в средневековой архитектуре Стамбула стали возведеные им в 1524г. Вторые врата Топкапу – Врата Приветствия (Bab üs Selam), где сказался несомненный европейский опыт, изучение романского стиля и восточноевропейской готики. Столь же смело решен фасад мечети Чобан Мустафы в Гебзинском комплексе, созданный им для наместника Египта. Сочетание светло – бежевого и темно – серого мрамора перекликается с мавританским декором и служит своего рода напоминанием о верной службе Чобан Мустафы в Египте, где последний прославился подавлением мятежа. Комплекс, включающий мечеть, медресе и мавзолей Мустафа паши начал возводится еще при жизни последнего. Для выполнения отделочных работ Али специально привез в Гебзе мастеров из Египта, оттуда же были доставлены редкие породы розового гранита. В промежутке 1523 -1530 г.г. зодчим были созданы произведения, авторство которых не оспаривается. В различных источниках последовательность их указана в следующем порядке:Мечеть Султана Селима (Стамбул,1524), Комплекс Чобана Мустафы ( Гебзе, 1523), Мечеть Сулеймание (Чорлу, 1525), Врата Приветствия Топкапу (Стамбул,1524), Мечеть Гази Хосров бека (Сараево, 1530), Мавзолей Хатунийе (Трабзон, 1529), Мечеть Сейреддина Кади (София, 1531), Мавзолей Пири Мехмет паши (Сютлюче, 1530), Мечеть Черези Касым паши (Эюп, 1532), Мечеть Султана (Маниса), мечеть Гюзелче Касым паши (Бозуюк, 1528), мечеть Балипаша ,небольшой мост в Кючюкчекмедже, ряд построек Третьего двора Топкапу. Ряд исследователей считает, что автором великолепного дворца главного визиря Ибрагим паши также является Аджем Али. Построенный в 1524г. (ныне Музей Исламского и Турецкого искусства), Дворец являлся средоточием светской жизни, здесь принимали иностранных царственных особ, гостили послы. Сам Ибрагим паша, фаворит Султана, почетный Damat – зять семьи был ярким воплощением своего времени: дослужившись из янычар самого верха пирамиды Эндеруна – поста Великого Визиря, он был великолепно образованным полиглотом, блестящим политиком, не сумевшим, однако, справиться с интригами Роксаланы. Его ближний круг составляли люди одаренные, талантливые. Возможно к ним относился и Эсир Али, что и послужило причиной его смещения с должности в 1536г., сразу после казни Ибрагим паши, обвиненного в измене и союзничестве с Сефевидами.

За 22 года, что Али являлся Главным зодчим авторитет его неоспорим, при дворе фигура его оставалась абсолютно аполитичной. Как свидетельствуют данные налогового архива Топкапу за 1525 – 1538 г.г., он обладал большим состоянием, которое благодаря деловым данным выгодно приумножал. У ворот Мовлана в Стамбуле Али принадлежал целый квартал, где размещались мечеть, медресе, бани, приносяшие ежегодный доход в 150 000 акче. Дворец зодчего располагался в квартале Орудж Гази, где он жил с семьей: супруга – Фатима бинти Хилал,сыновья Хамза и Хасан Челеби, дочери Сема, Ситта, Фатима. Датой смерти Аджема Али многие исследователи считают 1538. Именно эта дата ( 8 шевваль 943 х.) указана и на могиле зодчего, находящейся в сооруженной им же мечети в Шехремине, недалеко от площади Султан Ахмета. Годом раньше датируется фирман о назначении на пост Главного зодчего (рекомендациями нового визиря Лютфи паши и Хюррем — султан) пятидесятилетнего Мимар Синана, бывшего янычара, «dönme», прославившегося в походах своими инженерными конструкциями. Ко времени его вступления на престижную должность грандиозная однокупольная система, тщательно разработанная Аджемом Али была полностью воспринята в архитектурной среде Стамбула. В Синане, умело развившем ее, система достигла своего апогея. В турецкой искусствоведческой науке, как указано выше сложилась тенденция пренебрежительного отношения к творчеству Аджема Али в силу исследованных в данной работе причин. Немолажен и тот факт, что исследователи , порой , не имея точный данных приписывают большинство его творений Мимару Синану. В числе их упомянутые Дворец Ибрагим паши, сооруженный в 1524г. и Комплекс Чобана Мустафы, а также памятники Топкапу. Хотя в указанный период Синан активно участвовал в военных кампаниях, и создать столь отточенные произведения в короткие между боевыми действиями перерывы не представляется возможным в силу человеческой работоспсобности и логики. Другое заблуждение связано с поздней реконструкцией произведений Аджема Али Ходжа Синаном и увековечивание их как творений последнего. Автор не ставит целью ущемлять творческое наследие гения Синана. Однако, данное исследование претендует пересмотреть устоявшиеся стереотипы. В условиях Османского двора XVI в. особенно второй его половины, когда истиография стала «забывать» многих творцов Османской истории и культуры, единственно достоверными остаются лишь памятники. Их искусственная адаптация к новым веяниям эпохи оправдывается ситуацией. В данном случае обострение Османо – Сефевидских отношений; право на порабощение аджемов – тюрков; дворцовые интриги и репрессии; возрастание при дворе авторитета «денме» определили, в сущности, судьбу Османской Империи на столетия вперед.

ЛИТЕРАТУРА

Ayverdi E.H., Barkan Ö.L. İstambul Vakfları Tarih defterleri 953-1546, İst.,1970, s. 80-81
Ayvansarayı H.H. Hadikül – Cevami, s.200
Ahmet Refik Türk mimarları İst.,1934, s. 4
Kepecioğlu K. Bursa hanları Bursa, 1935, s. 10 – 11
L.A. Mayer İslamik architects and their works Geneve, 1956, s. 81 – 82
Rifke M. Meric Beyazit Camii Mimari, II Sultan Beyazit zamanı binaları, mimarları, sanat eserleri ve sanatkarlar A.Ü İlahiyyat fakültesi Türk – İslam Sanatı Ens. Yıllık Araş. der.II,1957, s. 6 – 76
Yüksel A. II Beyazi, Yavuz Selim Devri Mimarisi, İst., 1983, s. 79, 158, 191 – 192,285
Sönmez Z. Anadolu Türk – İslam Mimarisinde sanatçılar Ank., 1995, s. 462
Cübhan C. Türk taş köprüleri Ank., 1975, s. 10
Menage V.L. Edirneli Rühiye Afedilen Osmanlı Tarihinden iki parça, TTK, Ank., 1976, S. 326 – 328
Konyalı İ.H. İstambul abideleri İst., 1943
Arseven C.E. Türk Sanat Tarihi İst., 1983
Kumbaracılar İzzet Türk mimarları İst., Arkitekt, 1937, 2
Kemal Altan Klassik Osmanlı mimarlarından Esir Ali İst., Arkitekt, 1937, 3 İst., Arkitekt, 1937, 2
M. Zaarif Örgün Hassa mimarbaşları İst., Arkitekt, 1938, 12
M. Baha Tanman Mimar Acem Camii ve Tekkesi Dünden bu güne İstambul Ansiklopedisi, 1994, s. 464 – 467
Arslan Ali Osmanlı Türkiyesi ve Türkistan arasındakı ilmi münasibetleri İst.,1988
Arslan Ali Osmanlılarda cografi terim olaraq Acem kelimesinin manası ve osmanlı – Türkistan bağlantısındakı önemi İst.,1990
Giyasi C. Uzaq, yaxın ellərdə Bakı, 19
H. Baki Kunter Mimar Ali beyin bilinmeyen iki vakfiyesi Türk Tarihi Kongresi, Anr.,1956, s. 232
Ayverdi E.H. Avrupada Osmanlı Mimari eserleri İst.,1981, s.340 – 354
Sok İzzet İranlı kölelerin satışını yasaklanması ile ilgili
Kuban D. Osmanlı mimarisi İst., 2007, s. 231, 233, 257, 349, 587
Stephane Yerasimos Constantinopolis. İstambuls Historical Heritage Menges, France, 2005
Öz Tahsin İstambul camileri TTK, İst.,1997
Turan Şefaheddin Osmanlı teşkilatında hassa mimarları Tarih araştırmaları dergisi, 1-1
Gebze Çoban Mustafa Küllüyisi Ank., 1989
Babinger F. Die Türkische Renessance Bemerkungen Zum schaffen des grossen Turkischen Baumeirsters Sinan, Beirage zur Kennits des Orient, 1914
İhsanoğlu E. Mimar Sinan ve yapıları ile ilgili eserler bibliografisi Ank., 1988
Kökle N. Manisada Osmanlı eserleri Manisa,1993
Şeşen R. Mimar Sinan hakkında kaynaklar II Uluslararası Türk ve İslam Bilim Tarihi Kongresi İst., 1986
Osmanlı Sanatında Anadolu Türk Kültürü yorumları Atatürk Konferansı Ank., 1977
İbrahim Paşa Sarayı, Arkitekt, 1939, 9
Бретаницкий Л. Зодчество Азербайджана и его место в архитектуре Переднего Востока М..1966
Гудвин Джейсон Величие и крах Османской Империи. Властители бескрайних горизонтов, М., 2012
Ашурбейли С. Некоторые материалы по искусству Азербайджана XVI в. Материалы АН Аз.ССР, 1959
Еремеев Д.Е ., Меер М.С. История Турции в Средние века и в Новое Время М., 1992
Иванов Н.А. Османское завоевание арабских стран М.,1984
Ихсаноглу Э., Феонова В., Меер М. История Османского государства, общества и цивилизации М., 2006