|

Демократия с точки зрения теории пассионарности Льва Гумилёва

1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5,00 out of 7)
Загрузка...

Есть вещи несомненные, например, что сегодня мы живем при демократии. Также несомненно, что нет общего мнения о том, что же это такое, демократия сегодня. Вряд ли кто будет спорить, что бесчисленное множество определений «демократии» говорит о некоторой размытости ее смысла. Поэтому нет нужды их перечислять, не будем вдаваться также в историю вопроса.

Виктор Каменев


Куда интереснее, как выглядит сегодня демократия в общественном мнении, в глазах народа?

Общепризнанными представляются здесь два положения:

1.Демократия – это, конечно же, власть, причем власть не народа.
2.Общественное мнение также соглашается с расхожей мудростью, принадлежащей якобы Черчиллю, что демократия очень плоха, но ничего лучшего, в смысле общественного устройства, человечеством пока не придумано.
О демократии, кроме Черчилля, высказывались и другие великие умы, например, Эммануил Кант: «Демократия есть неизбежно и деспотия». Добавим, что в таком случае это самая лицемерная деспотия, ибо она утверждает, что лишена какого-либо деспотизма, как дьявол, который всегда утверждает, что его нет.
Неожиданная категоричность мудреца Канта, тем более что в его времена демократии было мало, очевидно, имеет более теоретическое происхождение, но в ХХ веке она получает эмпирические подтверждения, и становится, таким образом, актуальной.
Французский дипломат и политик Морис Палеолог отмечает: «Демократия, не нарушая своих принципов, может сочетать в себе все виды гнета политического, религиозного, социального. Но при демократическом строе деспотизм становится неуловимым, так как он распыляется по различным учреждениям, он не воплощается ни в каком одном лице, он вездесущ и в то же время его нет нигде; оттого он как пар, наполняющий пространство, невидим, но удушлив, он как бы сливается с национальным климатом… Люди обыкновенно привыкают к этому злу и подчиняются. Нельзя же сильно ненавидеть то, чего не видишь».
На наш вкус, наиболее близким к действительности является следующее определение «лучшего их худших» общественных устройств.
Демократия сегодня — это власть некоего меньшинства (элиты, правящего класса, авангарда некоего класса и т.д.) от имени народа, ограниченная культурной традицией, некой идеологией, формальной (писаной) конституцией, выборными процедурами и институтами, а также формальным разделением властей, которыми, при необходимости, власть предержащие всегда могут пренебречь. Такое определение демократии не противоречит большинству общепринятых, а также Эммануилу Канту.
Лев Николаевич Гумилев в своих трудах непосредственно демократию как политическую и общественную категорию, по понятным причинам, не рассматривал. Однако, представляется возможным сделать некоторые выводы о демократии с точки зрения его пассионарной теории этногенеза, или, говоря более понятным для общественности языком, теории пассионарности.
В частности, забегая вперед, я думаю, из теории пассинарности можно сделать следующей вывод: демократия-«полития», «власть народа» в аристотелевском смысле — это своего рода веление времени, выражение духа исторической эпохи, и политическая форма существования этноса, соответствующая акматической фазе его развития; в инерционной же фазе развития этноса выражением духа эпохи и его политической формой становится другая форма демократии — имитационная демократия, «власть от имени народа».
Л.Н. Гумилев рассматривает народы мира как неотъемлемую часть биосферы Земли, которая получает время от времени энергетические импульсы в виде пассионарных толчков, затухающих со временем в ее косном веществе. Поэтому, по Гумилеву, любой народ в процессе своего развития — этногенеза проходит фазы: подъема (становления), акматическую (героическую, максимальной пассионарности), надлома (трагическую), инерционную («золотую осень»), обскурации (старости) и мемориальную (обратное падение в гомеостаз), примерно за 1200-1500 лет. Абстрагируемся от внешних воздействий на этнос, и рассмотрим более пристально эти фазы в интересующем нас ключе.
Только первые три фазы этногенеза характеризуются высокой пассионарностью (энергетикой) этноса, последние же – минимальной, вплоть до ее исчезновения. Причем две из них — фазы подъема и надлома – это динамические фазы, соответственно, резкого нарастания и резкого падения пассионарности, и только при благополучном разрешении этносом фазы «надлома» происходит переход к инерционной, более стабильной субпассионарной фазе.
Очевидно, что динамическая фаза подъема, становления этноса, — это период войн и завоеваний, он требует консолидации усилий пассионариев и всего народа, поэтому рождающаяся государственность этноса принимает отчетливые деспотические формы. Это, например, древние тирании, раннефеодальные европейские великие княжества, царства и королевства, в которых власть пассионария-государя ограничена только ближним кругом воинов и племенной культурной традицией. Демократические формы общества в этой фазе представляются практически невозможными в силу ее высокой динамики и отсутствия необходимых условий.
В следующую акматическую фазу, благодаря стабилизации пассионарности на некотором достигнутом уровне, при определенных благоприятных условиях может возникнуть предмет нашего интереса – демократия-полития как политическая форма государственности.
Представляется, что в числе этих условий должны быть следующие:
— достаточно высокий уровень культуры в качестве наследия предков;
— отсутствие серьезной внешней угрозы при фазовом переходе, когда этнос временно теряет устойчивость, и происходит его определенная дезинтеграция;
— наличие достаточных средств коммуникаций для занимаемой территории.
История дала нам уникальный пример – практически в чистом виде — развития этногенеза и становления демократий в Античном мире. Например, Афинская и другие греческие демократии имели своим культурным фундаментом не только собственную племенную традицию, но и наследовали более древней Крито-Микенской культуре, а также испытывали благотворное, но не чрезмерное, влияние египетской культуры и других средиземноморских культур, ибо их разделяло море.
Удобное географическое положение – гористый полуостров Пелопоннес, уменьшал опасность неожиданных вторжений, и был удобен для обороны. Сравнительно небольшая территория полуострова была достаточна для античных коммуникаций.
Не менее благосклонна была судьба и к Древнему Риму:
— этрусское и греческое культурное наследство;
— также удобное географическое положение на Апеннинском полуострове, защищенном морем и Альпийскими горами, достаточность античных коммуникаций.
Представляется, что демократия в ее аристотелевском смысле, как «власть народа», возникает в акматическую фазу как договоренность между пассионариями и их партиями о принципах самоуправления и сосуществования. После фазы становления, и периода междоусобицы в фазовом переходе, в акматической фазе они, в конце концов, благодаря ее относительной стабильности, могут создать некий коллективный орган верховной власти (вече, ареопаг, совет старейшин), который издает законы, обязательные для всех, и сам по себе, самим фактом своего существования, уже ограничивает власть пассионариев-законодателей.
Однако пассионарии-демократы – это обычные люди, они подвержены страстям, могут заблуждаться, обманываться, и этим уже создаются предпосылки для злоупотреблений и гибели демократии. Все философы Античности высказывали недовольство демократией, на ее совести смерть Сократа, которому вынесли приговор 500 торговцев и моряков. Платон называет демократию даже «жесточайшим рабством», и задается вопросом: как создать государство, в котором не могут убить Сократа? Аристотель же говорит о демократии-политии (умеренной демократии) всего лишь как об одной из «наилучших» форм государственной власти наряду с монархией и аристократией.
Если достаточного культурного багажа и соответствующих условий нет, то, можно предположить, повышенная пассионарность этноса в акматической фазе, вследствие пассионарного «перегрева», выражается в форме «демократической» феодальной раздробленности, которую время от времени может сплачивать в единое государство только внешняя опасность.
Очевидно, что с уменьшением пассионарности этнической системы и переходом ее в динамическую фазу надлома достаточно какого-нибудь эксцесса, чтобы государственные формы акматической фазы погрузились в кризис дезинтеграции. Можно предположить, что быстрое уменьшение числа пассионариев и, наоборот, рост числа субпассионариев, пользующих государственные институты в своих корыстных целях, приводит к тому, что демократические (или аристотелевские аристократические и монархические) механизмы государственности перестают нормально работать, хотя бы в силу высокой скорости перемен.
Власть прибирает к рукам субпассионарная бюрократия, и государство оказывается на грани краха. Фаза надлома – это своего рода «полет над бездной» этноса, когда он, если это оказывается возможно, инстинктивно облачается в броню империи, как это произошло в Античные времена с греками, ставшими частью Македонской империи, и Римской республикой, ставшей империей Цезаря.
Можно предположить, что пассионарная империя рождается как кардинальное решение проблем этноса, «разбитого параличом» дезинтеграции в трагические времена фазы надлома. Она создается пассионариями, которых еще много, как способ выживания государства и общества в фазе надлома. Они не сожалеют о демократии, или временах «просвещенного аристократизма», так как их невозможно вернуть, и они прекрасно осведомлены об их пороках, тем более что империя сохраняет многие демократические и аристократические институты, но уже встроенные в каркас имперского правового поля. Это империи Александра Македонского и Древнего Рима, наполеоновская и другие европейские империи и СССР.
После окончания фазы надлома следующая инерционная и более субпассионарная фаза воспринимается этносом как «золотая осень», по словам Л.Н. Гумилева. Это самая спокойная эпоха, благоприятная для созидательного труда, когда можно воспользоваться наследием прошедших героических эпох. В этот период наивысшего благосостояния этносов, называемый обычно «цивилизацией», нам выпало жить.
В качестве гипотезы можно предположить, что пассионарная империя фазы надлома размягчается в инерционной стабильной фазе и трансформируются, в субпассионарную империю, отягощенную бюрократическим аппаратом, а сочетание в ней имперских и демократических институтов создает условия для возрождения демократии. Со временем она принимает «инерционные» формы империи или демократии, которые родственны друг другу, поскольку отличаются лишь тем, что, в силу конкретных обстоятельств, в них превалируют демократические или имперские институты. По отношению к предыдущим пассионарным фазам, это псевдоимперии и имитационные демократии, в силу своей пониженной пассионарности, за кулисами которых скрывается некий «правящий класс».
Действительно, современные западные демократии возникли как имитация античных образцов в монархической (имперской) среде, и они остаются таковыми по сей день. Поскольку имитационная демократия кардинально отличается от акматической пассионарной, то последняя всегда остается для нее недосягаемым образцом.
Если имитационная демократия – это власть субпассионарных в целом элит от имени народа, то пассионарная демократия – это действительно власть народа, осуществляемая через его лидеров-пассионариев и их партии; она такова, каков этот народ, со всеми его достоинствами и пороками. Которыми так возмущались античные философы, и которые предпочитают предать забвению современные демократы, чтобы создать демократический миф, а затем объявить его «лучшим из того, что придумало человечество».
Несмотря на то, что инерционная фаза весьма стабильна, по сравнению с акматической, иммитационные демократии (или псевдоимперии) никогда не достигают «идеальных» пассионарных образцов, хотя могут позволить себе и пышные декорации, и моделирование волеизъявлением народа. Это следует из теории этногенеза Л.Н. Гумилева: если в пассионарную героическую фазу демократия проповедует императив поведения: «Будь самим собой! Будь таким, как наши герои!», то в субпассионарную инерционную фазу господствует, как известно, совсем другой императив поведения: «Будь таким, как я! С нас – хватит!».
Другие формы этого субпассионарного императива – хорошо известные нам сегодня призывы быть политкорректными, толерантными даже к вещам заведомо аморальным. Это все признаки инерционной фазы, когда жизнь идет больше по инерции, за счет накопленного в предшествующие героические и трагические эпохи культурного потенциала, под знаком былой культуры, как воспоминание о ней, поскольку «большая культура» уже не создается, она уже не достигает былых высот. Ее сегодняшние мастера больше пользуют классическую культуру, интерпретируют ее, создавая образцы псевдокультуры (масс-культуры). На этот выход в тираж культуры как признак субпассионарной инерционной фазы неоднократно обращает внимание Л.Н. Гумилев.
Прогрессирующее падение нравственности в обществе имеет неизбежным следствием рост бюрократии и регламентацию общественной жизни, ведет, в общем, к «полицейскому государству» как способу существования все более аморального субпассионарного общества. Можно предположить, что вследствие этого со временем в нем будут усиливаться имперские черты и институты.
С дальнейшим падением пассионарности наступает фаза обскурации, старости, с императивом поведения «Будь таким, как мы!», «Да когда же это кончится!» и инерционная демократия — псевдоимперия под тяжестью своих грехов входит в полосу фазового кризиса. В это тяжелое время, которое уже не за горами, возможно, будут предприняты попытки создания некой «последней империи», как спасительной соломинки, последней возможности объединить силы дряхлеющего этноса. Однако история не знает примеров, когда такая попытка оказывалась бы успешной.
Из вышесказанного напрашиваются очевидные выводы. Россия, на что указывал Л.Н. Гумилев, находится сегодня в конце фазы надлома — начале инерционной фазы, и эта эпоха благоприятна для возрождения демократических институтов в обществе по пассионарным образцам. Запад в целом – уже давно в инерционной фазе, поэтому следует ожидать уменьшения в нем влияния демократических институтов и усиления имперских.
Л.Н. Гумилев создавал свою пассионарную теорию этногенеза в середине ХХ века в имперском образовании — СССР, однако и эпоха Советского Союза, и сегодняшние демократические времена с их проблемами хорошо объясняются его теорией пассионарности, и это само по себе свидетельствует в пользу ее научной достоверности.

Виктор Каменев

Tags: , , , ,

Leave a Reply